Креатив мамы Стифлера. Хэллоуин. ЧАСТЬ 2

***
* За месяц до описываемых
событий.*
- Празника хочецца чота… -
Ершова потянулась всем телом,
и хрустнула шеей. – Празника.
Феерии. Пьянства с
алкоголизмом. Куража. Ебли, в
конце концов, празничной.
Какой там у нас следующий
празник ?
- Празник сенокоса.
- Говно празник. Как-то с
куражом не ассоциируецца.
Што ещё?
- Новый Год в декабре.
- Долго. Это очень долго ещё.
Вспоминай, чо там ещё есть.
- Пошла ты в жопу. Сама
вспоминай.
- Сентябрь, актябрь.. – Ершова
напряглась.
- Ноябрь потом.. – Посказала я.
- Иннахуй. Сама помню. Слушай,
а чо в октябре у нас? Вот в
башке крутицца празник
какой -та – а вспомнить нимагу.
- День рождения у Димы
Борода-в-говне.
- Блин, Бородулькин меньше
всего похож на празник. Есть
ещё чота… Слышь, как эта моча
называецца, когда надо
наряжацца в блядей, и ходить
по улице с тыквой?
- Хеллоуин. А почему именно в
блядей?
- А в кого ты ещё хотела бы
нарядицца? В Красную
Шапочьку? В Белоснешку? В
Василису Прекрасную?
Посмотри на себя. Или на меня.
Наше с тобой вечное амплуа –
это портовые шлюхи . Это
карма, Лида. Смирись. Забудь,
что четверть века назад ты
очень удачно сыграла роль
Снежинки в яслях . Это было
давно. Времена меняюцца.
Теперь ты – старая блядь в
красном лифчике . Всё.
Да похуй в общем-то. Блядь так
блядь. Чо такова? Хули там
Белоснешка или Василиса? Это
каждая дура может напялить
пласмассовую корону и своё
свадебное платье , которое лет
пять как валяецца в мешке на
балконе . И всё. И вот вам
Василиса белоснежная,
дрочите на здоровье. А вот
нарядицца блядью, да ещё
пройтись так по ночной улице
– это нужно быть сильной ,
отважной,
незакомплексованной, и
полной дурой. В общем, права
Юлька – эта роль чотко для нас.
Осталось дождацца октября и
Хеллоуина .
И тогда мы с Ершовой блеснём
своими актёрскими
способностями так , што все эти
Василисы охуеют.
Воистину.
***
- Ну, во! – Ершова сделала шаг
назад, и восхищённо поцокала
языком: - Красавица!
Настоящая проблядь! Щас
только на левый глазик ещё
блёсточек добавим… И вот
сюда , на волосы… Всё, можешь
смотреть!
Поворачиваюсь к зеркалу.
- Мама!!!!!!
- Впечатлило? – Ершова гордо
откинула со лба завитую прядь
волос , и подтянула сползшие
чулки с люрексом. – Я
старалась.
- Я заметила. – Первая волна
ужаса уже стекла холодным
потом мне в трусы , и я
посмотрела в зеркало ещё раз.
– Юля, я так на улицу не пойду.
- Зассала, да? – Глумливо
крикнула Ершова, и начала на
меня наскакивать: - Ах ты
ссыкло старое! Мы ж с тобой,
сволочь, договорились уже! Чо
ты ссышь, жаба?! Кто тебя
ночью увидит-то?! Шубу
напялишь, в такси сядешь – и
впирёд, к алкоголизму!
- В шубе жарко… - Я ещё как-то
силилась оправдать свой
неконтролируемый порыв
паники . – Вспотею…
- А и похуй! – Отмахнулась
Юлька. – Шлюхи – они завсегда
потные, у них работа такая. Ну,
чо ты такое ебало
пластилиновое сделала? Всё
пучком! Щас тока блёсточек на
правый глазик добавим…
- Пошла в пизду! – Я отпихнула
Юлькину клешню, с зажатой в
ней кистью, и вылетела из
комнаты. – Хватит блёсточек! Я
и так, блять, как в алмазной
пещере! Нихуя не вижу, одно
северное сияние перед
глазами ! Едем уже, пока не
передумала!
Перед выходом я ещё раз
посмотрела на себя в зеркало,
и перекрестилась. Хорошо,
если меня на улице просто
выебет в жопу случайный
прохожый . А если менты? А
если загребут? Из одежды на
мне был только красный
лифчик , набитый колготками,
лаковые шорты-трусы, и чулки
в сеточку. А, и на голове ещё
ободок с розовыми заячьими
ушами и такая же розовая
бабочька на шее . И туфли,
похожые на ходули. Их, вместе
с лифчиком и прочей бляццкой
атрибутикой , принесла
запасливая баба Ершова. Сама
Ершова, покачиваясь на таких
же туфлях, гордо выпячивала
свою грудь, тоже вылепленную
из колгот, и задрапированную
сверху мишурой. Чулки и
джинсовая юпка длиной в
дваццать сантиметров делали
её похожей на подругу
дальнобойщика . Видимо, так
оно и было задумано.
- Один у нас с тобой недостаток
– уж больно красивые! –
Довольно резюмировала
Юлька , и, отвесив мне
несильного подсрачника,
выпихнула меня из квартиры. –
А теперь – вперёд! За Родину,
за Сталина! Команда «Газы»
дана для всех!
Я закрыла входную дверь, и
повернулась к лифту.
- Здрасьте…
Я вздрогнула, и подняла глаза.
На лестнице стояли и пытались
открыть дверь , мои соседи.
Рома и Вика Ковалёвы. То ли
сектанты, то ли религиозные
фанатики - хуй их разберёт.
Вечно ходят в каких-то робах,
читают мне лекции о конце
света и спасении души , и
периодически рожают детей
дома , в ванной. Пятерых уже
нарожали. И все до сих пор
живы, что странно. Врачей к
беременной Вике Рома не
подпускал принцыпиально. И
роды сам принимал. Она там
орала на всю квартиру, а Рома
орал ещё громче: «Это бесы
тебя терзают, супруга моя
возлюбленная! Не теряй веры,
Виктория! Иисус любит тебя!
Не подавайся соблазнам,
прихожанка! Излей младенца
на свет Божий!»
Как там она изливала
младенцев – я , слава труду, не
видела. Но Ковалёвых
побаиваюсь.
- Здрасьте. – Ответила я на
приветствие, и тут же
отвернулась.
- Иисус любит тебя.. – Несмело
сказала Вика, и с завистью
посмотрела на мои
празничные ходули.
- Спаси свою душу, отринь
бесовские происки,
воспротивься им! – Вдруг
повысил голос Роман. – Бог
есть в каждом!
- Спасибо. – Я с силой дрочила
кнопку лифта, и косилась на
Ершову.
- Я никуда не пущу тебя! –
Вдруг закричал Рома, и
распластался на дверях лифта.
– Спаси себя! Не торгуй плотью
своей, сестра! Читай
шестнадцатый псалом
немедленно !
- Святой отец! – Ершова плечом
отпихнула Рому от лифта. –
Идите нахуй! Идите туда, и не
возвращайтесь. А мы тогда
спасём вашу жену. И детей. Мы
сводим Вику на мушской
стриптиз , купим вашим детям
комиксы с Человеком-Пауком,
и научим их ругацца матом.
- Бесы! – Заверещал Рома. –
Всюду бесы! Виктория, неси
святую воду!
- Лида, пиздуем пешком. Я
жопой чую – нам хотят
испортить празничный
макияж… - Шепнула Юлька, и
резво поскакала на своих
туфлях -костылях вниз по
лестнице. Я бросилась за ней.
- Соседи у тебя жуткие. –
Пыхтела подруга. – Бесами ещё
пугают, уроды. Я чота их
забоялась даже.
- И правильно делаешь. – Я
толкнула подъездную дверь, и
мы с Юлькой выпали в
холодную ночь . – У меня самой,
когда я их вижу, очко играть
начинает. Ты, кстати, ещё не
видала, как Рома по ночам по
подъезду с кадилом ходит. Не
знаю, чо за сушоный кал он в
него кладёт, но утром в
подъезд выйти нельзя.
Говнищем пасёт на весь
квартал .
- В дурку их сдать нужно. –
Юлька подняла руку, пытаясь
изловить такси.
- Не выйдет. – Я плотнее
запахнула шубу, и поправила
заячьи уши. – Рома нашему
участковому машину
бесплатно освятил , и
табельный пистолет.
- Сплошная коррупцыя. –
Блеснула эрудицией Ершова, и
сунула голову в окно
остановившейся девятки:
- На Декабристов. Едем? Лид,
залезай.
Водитель девятки с интересом
разглядывал Юлькины ноги в
сеточку , и празничный мэйк ап.
- Вас у метро высадить?
- Да. – Отрезала Юлька, и
сердито натянула на колени
куртку .