Она была самой живой, кого я когда-либо встречал. Сильная снаружи, ранимая внутри. Я помню, каждый ее шрам на душе, который она не постеснялась мне показать. Ее безбоязненное хождение по лезвию ножа, бесстрашие; она готова была сражаться со всем миром, против себя идти на ножах, но против меня идти не решилась. Не потому, что я был уникален или по какой иной причине, просто в один момент, я протянул ей руку и попросил остаться со мной. И вдруг все эти доспехи начали с нее слетать как луковая кожура, искрясь стружкой от бриллианта. Она стояла "нагая", я увидел в этой несгибаемой, "вырви-глаз" девочке и амазонке в латах — беззащитную самую живую женщину. Которую она упорно прятала в дальних уголках души. Она примеряла на себя маски всех мастей: циничной стервы, дрянной и непослушной девчонки и я бы дал ей за профессионализм орден: "Маэстро". Пока не увидел ее обнаженной на моих руках, раненой птицей рассказывающей мне о каждом шраме на душе. Живой, не колючей, такой которую я очень хотел оставить себе. Пусть раненой, пусть обессиленной, меня не пугало. Я бы вылечил, выходил, вылюбил, оставив весь Мир, где-то там за спиной...