«Когда-нибудь».

Мишка – высокий, тощий паренек с лохматыми волосами, большими глазами и чуть кривоватым носом, нахмурил густые брови, закусил губу и в остервенении так сдавил мышку, что даже пластик хрустнул, и курсор на мониторе дернулся, как паралитик. Сидящий через стол от Мишки, Стас – полноватый мужчина с опухшими глазами и серой кожей, вздрогнул и покачал головой, но комментировать Мишкины действия не стал, ограничившись натужным сопением.

- Что за херня?! – взорвался Мишка, прильнув к монитору глазами. – Где? Где, ёб вашу мать, я спрашиваю?
- Ты бы потише, - посоветовал ему Стас, опасливо косясь на дверь начальника отдела продаж. Мишка повернулся в сторону коллеги и смерил Стаса пронзительным и долгим взглядом. Тот икнул и, растянув губы в непослушной улыбке, кивнул в сторону двери. – Штраф хочешь? Сам же знаешь, как Семеныч к мату относится.
- Знаю. Штрафы выписывает, а сам вчера на Ленку так орал, что где-то филолог словарем подавился, - хмыкнул Мишка, чья злоба постепенно сходила на нет.
- Не с той ноги, что ли, встал? – поинтересовался Стас.
- Угу. Не с той ноги и не на ту руку наступил, попутно и яйца себе отдавив, - коллега скупо и вежливо улыбнулся в ответ на пространную тираду Мишки, но Мишка лишь махнул рукой. – Надоел весь этот негатив, Стас. Новости читал?
- Ага. Жуть, - поморщился тот, разворачиваясь на стуле в Мишкину сторону. – Ты же про концерт?
- И не только про него. Ну скажи, на кой хрен мамашки тащат на выступление рок-групп мелких детей, а? Понятно же, что ребенок не только не поймет, что за визги доносятся со сцены, но и гарантированно охуеет, - зло буркнул Мишка, снова сдавливая бедную мышку. – И что имеем? «Ребенка стошнило на выступлении «Кровавой каши из мозгов». Мать собирается подать в суд на музыкантов. Общественность негодует.
- А что тебя удивляет? – спросил Мишку Веня – вечно хмурый и недовольный менеджер, сидящий за столом напротив.
- Вот это, блядь, меня удивляет, – рявкнул Мишка, ткнув напряженным пальцем в монитор. – «Десять человек отравились на митинге в защиту фаст-фуда», «Женатый врач крутил роман с семнадцатью пациентками. Все беременны». «Пьяный студент избил комменданта общежития ржавой селедкой за отказ в плотских утехах». Эта хуйня всюду!
- Не ори, - поморщился Веня, меланхолично щелкая мышкой. – Новости же.
- Заебали такие новости… - Мишка осекся и, еле слышно ругнувшись, улыбнулся вышедшему из кабинета начальнику отдела.
- Михаил, как это понимать? – вкрадчиво осведомился тот, улыбаясь в ответ жутковатой улыбкой кота-наркобарона, только что принявшего ванну из валерьянки.
- Нервы, Виктор Семенович, - буркнул Мишка. – Простите.
- Прощу, - хмыкнул тот, выуживая из нагрудного кармана желтой рубашки замусоленный блокнотик и карандаш. – А штраф не прощу, Михаил. Вам известны правила.
- Как скажете, - махнул рукой тот и отвернулся к монитору. – Хоть на всю зарплату оштрафуйте.
- Ну-ну, - промычал Виктор Семенович и поднял пшеничные брови, когда заметил, что за перепалкой наблюдает весь отдел. – А почему мы, собственно, вылупились, а? До конца дня еще десять минут. Работаем, товарищи. Промедление подобно смерти.

Через двадцать минут Мишка вышел через проходную и, спустившись по ступеням, закурил сигарету, после чего грустно посмотрел на серое небо. Он вздохнул, когда перевел взгляд на серый асфальт, на котором быстро появлялись темные точки, от падающих сверху капель, и, подняв воротник пальто, быстрым шагом направился к остановке автобуса. Мишка старался смотреть только себе под ноги, но заслышав странные звуки, на автомате поднял голову и ругнулся сквозь зубы, когда увидел причину этих звуков.

Впереди, в каких-то пяти метрах от него, натужно орущий, красномордый ребенок устраивал концерт матери, которая тщетно пыталась успокоить его то игрушкой, то надкусанной, слюнявой шоколадкой. Мать огрызалась на редких прохожих, которые изъявляли желание помочь, и продолжала сюсюкать орущему отпрыску.
Возле магазина собачились два бомжа, не поделившие пустую бутылку из мусорки. Они грязно ругались друг на друга и постоянно норовили достать грязным кулаком грязный нос оппонента. На стоящих полукругом прохожих, с дебильными улыбками, снимающими потасовку на мобильные телефоны, они не обращали внимания, продолжая честить друг друга на все корки, припоминая случайные и неслучайные сексуальные связи, выпитую втихаря бутылку водки и съеденный ночью заплесневелый огурец.
Два паренька с модными прическами, гогоча и манерно ругаясь, дымили в сторону побледневшей девушки, которая держала в руках странный баллончик и пыталась что-то донести до них. На углу магазина, неподалеку от бомжей, чумазый ребенок в порванных джинсах таскал за хвост бродячую кошку, которая тщетно пыталась вырваться из стальных пенисоподобных пальчиков. Ей это удалось сделать, когда из магазина вышла яркая женщина. Женщина гневно посмотрела на ребенка и, подойдя ближе, влепила тому затрещину. Кошка, получив свободу, добавила и от себя, резко вцепившись зубами и когтями в ненавистный палец.

Мишка поморщился и снова уткнулся себе под ноги. Лучше уж серый и грязный асфальт, мусор, который лениво перекатывал ветер, да застывающие на холодном ветру плевки, чем звуки и источники этих звуков. А потом был автобус, драка двух старух за свободное место, нытье толстого мужика с дорогим телефоном о высоких ценах, пьяные молодчики, прицепившиеся к влюбленной парочке неформалов. И был дом, наполненный успокаивающей тишиной, теплом и мурлыканьем Дуськи, толстой кошки, которую Мишке оставила бывшая подруга, когда съезжала с его квартиры.

Заварив себе чай и закурив сигарету, Мишка переместился к компьютеру. На улице вовсю лил промозглый осенний дождик, порой переходящий в мокрый и колючий снежок, и стоять на балконе, держа трясущимися от холода руками чашку, не очень-то и хотелось.
- Может, хоть в Сети что веселое есть, - тихо буркнул себе под нос Мишка и, улыбнувшись прыгнувшей к нему на колени Дуське, открыл закладки с интересными сайтами. Он щелкнул на одну из ссылок, после чего задумчиво добавил. – Уж тут точно будет что-то веселое.

Но мечтам его не суждено было сбыться. Через пятнадцать минут Мишка снова сжимал мышку до хруста, скрипел зубами и смотрел безумными глазами в монитор.
- «Помогите. Плюшевый бедняжка ищет добрые ручки», - прочел Мишка и, сглотнув тягучую слюну, потянулся курсором к значку «минус» под фотографией мокрой и несчастной, одноногой собаки, смотрящей на него с экрана. – «Магазин охренел! Они посмели мне не улыбнуться! Лига улыбчивых – призываю тебя!». «Вчера трое дебилов напали на пенсионерку в подъезде и обоссали доску объявлений, а лысину консьержа вымазали говном. Давайте накажем негодяев». Минус, блядь. Минус! «Жесть! Автомобиль сбил трех бомжей, когда те пили водку на дороге». «Однажды я сидел в СИЗО. Часть сто тридцать седьмая. Короче, это охуительно было. Подписывайтесь и я продолжу». «Восемь новых рассказов о смерти. Философия и время». «Драка бомжей возле магаза». «Яжмать и её зажравшийся дете». БЛЯДЬ!

Дуська, выгнув спину и прижав уши, зашипела, когда Мишка хватил кулаком по клавиатуре и, обессиленно прижав пальцы к вискам, покачал головой. Кошка, словно понимая, сразу успокоилась и даже соизволила потереться об Мишкину ногу. Тот вздохнул и, закурив еще одну сигарету, отстранённо почесал её за ушком, после чего вернулся к просмотру ленты.

- Убийство, поборы, коррупция, говно, драка, политика, политика, бездомные животные, некрологи, СИЗО, истерика. Где хоть что-нибудь хорошее? - бормотал Мишка, пролистывая ленту. Мышка, привыкшая к буйному нраву хозяина, лишь тихо поскрипывала колесиком. Она понимала, что еще пара постов, и хозяин пойдет на балкон, или увалится читать книгу. Чуть-чуть потерпеть и все. Но Мишке до дум манипулятора дела не было. Он покачал головой и, грустно усмехнулся, посмотрев на логотип некогда любимого сайта. «Развлекательный портал – сиськи и котики».
- Мяу, - мявкнула Дуська, трогая Мишку лапой.
- Ага, - кивнул тот. – Когда-то были и сиськи и котики. А сейчас – негатив. Погоди, Дусь…
- Мяу? – кошка заинтересованно мурлыкнула и снова запрыгнула на колени к хозяину, а тот изумленно смотрел на монитор, на котором застыл рисунок, больше похожий на фотографию – три багровые розы в фарфоровой вазе.
- «Десять лет работы и мой первый рисунок в стиле «гиперреализм», - прочитал Мишка и растерянно улыбнулся. – Рисунок, Дусь. Ни расчлененки, ни политики, ни говна. Просто рисунок.

Мышка скрипнула и малость удивилась, когда хозяин потянулся к значку плюс. Потом удивилась и Дуська, когда Мишка кликнул на пост и вошел в комментарии. Он нахмурил брови, увидев тысячи одинаковых сообщений – «гавно», «Я тож так могу, ток мне лень», «Ну и нахуй ты сюда это вылоижла?», «Хуита какая то», «Срисовать много ума не нада». Мишка мотнул головой и, долистав комментарии до конца, увидел окошко, приглашающее и его поделиться своими впечатлениями. Паренек вздохнул и, придвинув клавиатуру, быстро набрал текст.
- «Это потрясающе. Спасибо».
- «Пожалуйста. Я рада, что хоть кому-нибудь понравилось», - ответ не заставил себя долго ждать. Мишка улыбнулся еще раз и нажал на «плюс» под этим комментарием. Но его плюс сразу же затерялся в толпе минусов, которыми обложили и его комментарий, и комментарий таинственной художницы.
- «Продолжай, пожалуйста», - написал Мишка и, чуть подумав, дописал. – «Так мало стало чего-то прекрасного. Я подпишусь и буду ждать новых работ. У вас талант».
- «Спасибо » - даже тысячам минусов не удалось убрать улыбку со смайлика, как и улыбку с лица Мишки, который пару раз щелкнув мышкой, сохранил картинку в папку на своем компьютере. Папка носила простое название – «Красота».

В ней было очень много различных файлов – фотографии, рисунки, картины, музыка, стихи и рассказы. Мишка всегда сохранял то, что было хоть чуточку красивым на его взгляд. Он снова вздохнул, затем закрыл папку, браузер и, закурив сигарету, отправился на балкон. Там он стоял долго, холод его не донимал, а на губах витала добрая улыбка.

- Когда-нибудь красивое и доброе снова войдет в моду