Улыбка смерти

Иногда я люблю тишину.
Как сейчас, например. Скоро взойдёт солнце и встрепенётся всё живое, а пока они спят, сладко спят. Птицы, животные, бабочки, цветы и люди.

Жду. Пальцы вздрагивают от предвкушения того, что скоро произойдёт. Очень скоро.

Кто я? Смерть. Да-да, та самая старуха в черном балахоне, с косой, приходящая к тем, чей срок пребывания на земле закончен. Это я останавливаю сердце и превращаю живое тело в застывшую холодную плоть. Так говорят люди, но это неправда.

Когда истекает срок, приходят мои дети – случай, невнимательность, глупость, болезнь, судьба. Их много, очень много. Но я… Я лично прихожу очень редко.

Вы ошибаетесь, думая, что мне нравится смотреть, как умирают. Что радостного созерцать застывшее тело, по которому ползают жирные мухи? Я люблю видеть ужас в глазах и страх, когда встаю перед приговоренными и улыбаюсь им. Они цепенеют, они теряют волю, они, словно загипнотизированные, поднимают руки вверх.

Вот! Это и есть высший миг наслаждения. И сейчас я жду, песок в часах тонкой струйкой бежит вниз. Осталось совсем немного.

За моей спиной неумолимая, страшная, безжалостная сила. Вся Европа цепенела от грохота гусениц и марша кованых сапог. Так думают все. Но это неправда. Вначале показывалась я и улыбалась.

Вы думаете, политики спасали свои государства? Ошибаетесь, они видели мою улыбку и дрожали только за свои шкуры. Они бежали, как трусливые крысы с тонущего корабля, не слыша криков и проклятий народа. А я наслаждалась.

Тысячами и десятками тысяч заворожено смотрящих на мою улыбку глаз, лесом поднятых рук, ужасом и страхом.

Да, не скрою, не всех мне удается испугать, но это скорее исключение из правил, чем само правило. Представьте, что потягиваете столетнее вино, и вдруг почувствовали на губах песчинку. Легкая неприятность, не более. Ведь песчинка не в состоянии испортить чарующий букет спелого винограда и щедрой земли, его уродившей под лучами жаркого солнца.

Время. Тех, кто за мной и моих детей.
Начинаем!
Как приятен гул сотен самолётов и вой тысяч вырвавшихся на свободу бомб. Это же настоящая музыка, музыка растерянности, страха и ужаса.
Вот оно! Взлетают дома, мосты и деревья. Полыхают крыши и сотни, тысячи перепуганных, растерянных, обезумевших от страха людей бегут по дорогам, падают, поднимаются, снова падают и замирают навсегда. Ещё больше бомб, ещё больше огня, ещё больше крови!

Мне пора. Для начала я выбрала крепость, Брест.
За спиной ровные цепи солдат и лязг танковых гусениц. Они уверены в победе, а я уверена в своей улыбке.
Вокруг сотни убитых, бедняги, они даже не успели понять, что произошло. Дело случая, моего сына, так устроен мир.
Вот и первая жертва, люблю начинать с малого.

…Молоденький солдат потряс головой. Звон в ушах не исчезал. Машинально вытерев кровь с лица, он поднял голову – перед ним стояла Смерть, а за ней – спокойно шла цепь. Серая форма, закатанные рукава и уверенность. Они смотрели как победители.
До каземата метров сто. Не добежать. А костлявая улыбалась.

- АААААААААААААААААААА, - схватив винтовку, он выстрелил в этот жуткий оскал.
Раз, второй, третий… Каждая пуля выбивала брешь в цепи атакующих. Они остановились.
- АААААААААААААААААААА!
Четвертый, пятый.
- АААААААААААААААААААА, - молоденький солдатик с винтовкой наперевес, бросился вперёд только с одним желанием – забрать с собой ещё, успеть до того, как…
Взмах косой.
Словно натолкнувшись на невидимую преграду, он споткнулся и рухнул на землю.

- Огонь!
- В атаку, за мной, ура!
- АААААААААААААААААА!
Смерть оглянулась: из окон казематов, из подвалов, со штыками наперевес, с лопатками, а то и просто с камнями, в форме и нижнем белье, в крови и грязи бежали солдаты. Впереди, размахивая пистолетом - седой капитан в разорванной гимнастёрке. На костлявую улыбку никто не обратил внимания.
- ААААААААААААААААА!
Крики, стоны, хруст разбиваемых голов и предсмертные всхлипы. Выстрелы, кровь.
***
Двор перед казематом был густо устлан телами защитников и нападавших. Стелился едкий дым. В котором растерянно стояла Смерть. Перед её пустыми глазницами был молоденький солдатик, бросившийся один в атаку. И она поняла, что здесь, на этой земле, её улыбка бессильна.

Андрей Авдей