Дед Семен и его жуткая история

— Добрый день! Простите, мне нужна Елена Семеновна, — проговорила я в трубку домофона.

Тут же пропищал звуковой сигнал, и входная дверь распахнулась передо мной. Посчитав это хорошим предзнаменованием, я, довольная собой, поднялась на третий этаж. Дело, по которому я оказалась здесь, было не самым простым и приятным. Но обещания, особенно данные умирающему человеку, нужно выполнять. Поэтому я решительно подошла к нужной мне квартире и, заметив то, что дверь приглашающе распахнута, смело вошла внутрь.

В доме царило какое-то оживление, были слышны громкие голоса, смех и звяканье посуды.

— Ой, там же Алла Степановна, наверное, пришла, — послышался женский голос, и через секунду в прихожей появилась нарядная дама лет около пятидесяти. Увидев меня, она несколько удивилась и спросила:

— А вы к кому?

— Я к Елене Семеновне.

— Это я, — улыбнувшись мне, сказала женщина.

— Ой, здорово! Здравствуйте! Простите, я, наверное, помешала? У вас какой-то праздник?

— Да. День моего рождения, у меня сегодня юбилей. А что вы хотели?

— Понимаете, меня попросил об этом ваш отец, Семен Михайлович. Он очень болен, даже не знаю, жив ли еще. Но он был очень обеспокоен тем, что не может увидеться с вами перед тем, как…, ну вы понимаете.

— Извините, вы, наверное, ошиблись. Я не знаю того, о ком вы говорите, — уже совсем недружелюбно произнесла женщина.

— Но как же? Вы Елена Семеновна Терехова? В девичестве Петрова? Верно?

— Все верно. И все равно, с человеком, о котором вы говорите, я не знакома. Простите, мне нужно к гостям.

Хозяйка праздника произнесла последнюю фразу металлическим голосом и при этом строго посмотрела на меня.

— Вы извините еще раз. Семен Михайлович говорил о том, что вы не захотите даже слышать о своем отце. Но поверьте, он страшно раскаивается. Если бы вы видели, сколько слез он пролил и насколько ему тяжело без вашего прощения, вы бы сжалились над своим отцом.

— Пожалуйста, уходите, — негромко проговорила женщина, бросив взгляд в сторону комнаты, где галдели ее гости.

— Елена Семеновна, но послушайте…

— Я сказала вам, уходите. Убирайтесь отсюда и не смейте больше здесь появляться!

Лицо хозяйки дома сделалось белым как полотно, и я испугалась продолжать настаивать на своем.

Тяжело вздохнув, я вышла за дверь, которая тут же и закрылась за мной. Громко щелкнул входной замок, и я поняла, что оплошала. Столько усилий было потрачено на поиски дочери Семена Михайловича, и получается, все за зря.

Деда Семена в поселке все любили и уважали. Безотказный он был мужик. Кому какая помощь потребуется, или одолжить что. Культиватор там, или лебедку, или даже денег дед Семен всегда выручит. Так что жители села считали деда Семена очень хорошим человеком и относились к нему с некоторой отеческой заботой.

Не так давно дед Семен занемог и слег в постель. Все его соседи без исключения принялись по очереди ухаживать за стариком, поднося ему лекарства, готовя горячие бульоны и прочее. В больницу ехать дед категорически отказался, а местный фельдшер ничего особенного у него не обнаружил. Кроме старости, конечно. Доктор так и сказал: «Возраст, чего вы хотели?!».

Когда деду Семену стало совсем худо, и он уже не думал подняться с постели, старик принялся плакать и стенать, говоря порой страшные вещи. «Ой, горе мне грешному, горе! — бормотал Семен Михайлович. — Душегуб я окаянный! Детоубийца!». В редкие моменты, когда деду становилось немного лучше, озадаченные соседи пытались выяснить, отчего дед такое на себя наговаривает. Семен по началу упорно молчал, а потом совершенно неожиданно заговорил. Вероятно, ему было настолько невмоготу держать все это в себе, что дед, отбросив последние сомнения, поведал однажды о том, что произошло много-много лет назад.

Рассказ его поистине был ужасен, и после тех признаний многие жители села отвернулись от деда Семена. Сложно было людям воспринять подобное, легче просто отойти в сторонку и сделать вид, что их все это не касается.

Нужно сказать еще о том, что дед Семен, хотя и был родом из этих мест, немалую часть своей жизни прожил в городе. Он был женат, но супруга его рано умерла. Дочери Семена, когда она осталась без мамы, было всего десять лет, и ребенка Семен Михайлович растил и ставил на ноги в одиночку. В родное село Семен вернулся чуть более тридцати лет назад. Приехал он один, и никто его здесь ни разу не навещал. Люди привыкли к тому, что старик одинокий, и не расспрашивали его ни о чем. Жили и жили себе. А той страшной истории, из-за которой Семен уехал из города, никто и не ведал.

А дело было так. Дочку свою Семен Михайлович любил очень сильно. А как же иначе? Ему ведь пришлось стать для нее и отцом, и матерью. Когда дочка Семена подросла, она стала просто красавицей, вся в мать. Вокруг нее тут же начали виться женихи, отбою от них просто не было. А к одному из них дочка Семена Лена и сама воспылала неземной любовью. Парень Семену не нравился совершенно. Был он не из наших, точнее, Вадим, возлюбленный дочери Семена был татарином. Семен татар всегда недолюбливал, и к тому же он словно предчувствовал, что у того парня на уме, что-то не то. Однако дочь Семена, ранее всегда послушная отцу, на этот раз проявила неслыханное упрямство и, в конце концов, попросту сбежала со своим татарином в непонятном направлении.

От горя Семен чуть не сошел с ума. А потом дочь неожиданно вернулась, но уже с огромным животом. Татарин оказался подонком, как и предполагал Семен, но достать подлеца уже не было никакой возможности. Аборт тоже было делать поздно, и оставшееся время до рождения ребенка Семен вынашивал в голове свой план.

Когда пришел срок Лене родить, отец отвез ее в один пригородный поселок. Там жила бабка повитуха, и Семен заранее договорился с ней обо всем. Едва ребенок родился, и бабка, помыв и запеленав его, передала деду, Семен вышел с ним во двор. Там он прыгнул в свой грузовик, так как работал в то время шофером, и помчался в лес. Место Семен выбрал заранее, оно было достаточно удалено от трассы. Там он и положил ребенка под куст и, прикрыв его сосновыми ветками, не оглядываясь, пошел обратно. Минут двадцать обратного пути Семен несся как угорелый, ничего вокруг не замечая, не встречных машин, ни хлопьев снега, что повалил так, что дворники не справлялись. Все то время, пока Семен возился с этим ребенком, малыш молчал. И по дороге до выбранного места, и пока Семен шагал с ним на руках по лесу. Поэтому мужчина все эти двадцать минут пытался убедить себя в том, что приблудыш, как Семен называл про себя своего внука, родился мертвым. Значит, и думать не о чем! Ничего такого Семен не сделал, просто выбросил его мертвое тело.

Но не думать Семен не мог. Все то время, пока он мчался по трассе, сердце его разрывалось на части, и боль была настолько реальной, что Семен, в конце концов, застонав, остановился. Он уронил голову на руль и просидел так несколько секунд. «Да что же это я?!» — вслух воскликнул Семен. По щекам его потекли горячие слезы, и он развернул грузовик.

Назад Семен ехал еще быстрее и по лесу несся так, словно за ним гнались все демоны мира. Еще издали он увидел немного в стороне от того места, где оставил ребенка, красное байковое одеяло, в которое завернула малыша повитуха. Семен бросился туда, схватил одеяло и стал озираться по сторонам. Вся земля рядом была истоптана. «Волчьи следы!» — догадался Семен. Далее он шел уже очень медленно, страшась увидеть растерзанное тело младенца. От этого зрелища новоиспеченный дедушка, к счастью, был избавлен, но малыша все равно нигде не было. Семен облазил все вокруг, но ничего, кроме одеяла, которое он не выпускал из рук, так и не обнаружил.

Долго еще по лесу разносился вой обезумевшего от горя мужчины. А потом Семен, умывшись снегом, поплелся назад. Он вернулся в дом повитухи, мечтая только о том, чтобы хотя бы дочь его была жива. Мало ли что могло произойти. Перед тем, как увезти ее ребенка, Семен даже не спросил о самочувствии роженицы. Всю дорогу он плакал и скрежетал зубами. Семен был уверен в том, что именно такое наказание за содеянное ожидает его. Смерть любимой дочери.

Но Лены в доме повитухи не оказалось.

— Едва ты мотор-то завел, как всполошилась твоя дочка, — поведала Семену старуха, — с постели вскочила и бежать. Я ее догнать пыталась, да пока одевалась, ее уж и след простыл. Не пойму, куда девалась. Ты уж мужик, прости меня. Как бы не померла девчонка, только разрешилась ведь.

Семен ни слова ей не сказал. Снова сел в свою машину и поехал Лену искать. Не нашел, конечно же. Останавливался везде, людей о ней расспрашивал, да никто ничего не видел.

Тогда Семен вернулся в город, решив проверить, не вернулась ли его дочь домой. В квартире царил небольшой беспорядок. Шкафы были распахнуты, и некоторых вещей Лены не было на месте. С комода пропало фото жены Семена, а вместо него лежала записка, исписанная почерком дочери. «Я ненавижу тебя! — писала Лена, — Всем сердцем! Запомни это навсегда! Если в тебе осталась хоть капля человечности, оставь меня в покое и не смей даже думать о том, что у тебя все еще есть дочь! Я больше никогда не желаю тебя видеть!».

Разыскивать дочь Семен не решился. Лена была жива, и это на тот момент для него было важнее всего. Через несколько месяцев, так и не дождавшись возвращения дочери, Семен уехал из города и вернулся в село, откуда был родом. С тех пор он и жил там, и никто из его односельчан даже предположить не мог, какую страшную тайну хранит в себе этот добрый ко всем и к каждому старик.

Как я и говорила, дед Семен всегда был готов прийти на помощь другим людям, а к детям относился с какой-то особой заботой. Когда я была маленькой, я все лето проводила в гостях у бабушки в том же селе, где жил Семен Михайлович. Помню, как однажды мы с мальчишками решили построить плот и отправиться на нем в дальнее плавание. Сооружение показалось нам достаточно крепким, и мы смело отчалили от берега реки. Едва мы отплыли на какое-то расстояние, как самодельный плот распался на части, и все мы попадали в воду, цепляясь за тонкие ветки, из которых состояло наше плавательное средство. Не стану описывать