4 мар 2013 
BeyondBirthday 
: 
BeyondBirthday : Воспоминания Б. Глава 1 (фанфик по Тетради Смерти)
Бейонд Бездей не плакал никогда. Как бы тошно и больно не было, он не плакал.
Он лежал на жесткой продавленной кровати тюремной камеры, уставившись пустым взглядом в облезлый сырой потолок. Его раны от многочисленных ожогов почти зажили, оставив после себя только чудовищные шрамы по всему телу как ноющее уродливое напоминание о прошлом. Они мало беспокоили его. Хотя и раньше, когда они нестерпимо горели, заставляя сердце биться с утроенной быстротой, кровоточили и сочились болью, они его мало волновали, ведь телесная боль – ничто. Она только усиливала отвращение к самому себе, которое поселилось в нем очень и очень давно и разъедало изнутри, заставляла не спать ночами, нервно вздыхая и ворочаясь в горячей постели – если то тряпье, на котором он спал, можно было так назвать.
Его дыхание было глубоким и ровным, будто он спал. Но он не спал, а вспоминал. Вспоминал то немногое, что было в его жизни. Немногое, но такое яркое, что способно было полностью всосать в себя угнетающую, бессмысленную реальность, где все мечты были разрушены, а тело разбито и бесполезно...
Воспоминания носили его по волнам, одно за другим, одно за другим…
Кружил снег, крупными хлопьями осыпая плечи и голову. По обе стороны дороги высились здоровенные сугробы, ростом выше его самого – четырехлетнего русого мальчика. Он удивленно смотрел на вершину одного из них, такую удобную и заманчивую. Только выпавший снег ранней зимы сделал ее блестящей и красивой.
«А что, если взобраться на него и посмотреть, каким мир выглядит оттуда? Ведь он такой высокий!» – мечтательно подумал он и сделал несколько шагов в сторону сугроба. Но его тут же дернули за руку.
– Ты куда это? Измочиться что-ли хочешь?
Он послушно пошел дальше, бросив на приглянувшийся сугроб грустный взгляд. «Я еще вернусь» - пообещал он себе.
Они с дядей Заком шли на очень важную встречу – так сказал ему сам дядя. Что за встреча и зачем она, мальчик понимал с трудом. Он знал только, что раз дядя ведет его куда-то, то это для него очень важно. Он любил своего дядю, который взял его к себе после смерти матери.
Снег весело похрустывал под ногами, и маленький Бейонд улыбался, слушая этот приятный звук, будто предвещающий что-то необычное. Дядя крепко держал его за руку.
Дорога закончилась, уткнувшись в пустынную автобусную остановку, где они и остановились в ожидании нужного автобуса, который через несколько минут подошел. Дядя Зак помог Бейонду подняться на обледеневшие ступеньки, дверь закрылась, и автобус тронулся, да так резко, что малыш еле удержался на ногах.
«Куда-то двигаться всегда так опасно?» – подумал он.
Они с дядей рядом на скрипучем сидении. Дядя задумчиво глядел то в окно, то на большие наручные часы. Он торопился. Маленькому Бейонду было скучно, и он, болтая худенькими ножками, обутыми в теплые сапоги, старался повторять все дядины движения. Дядя смотрел на часы – и Бейонд на часы, дядя в окно – и Бейонд в окно, после чего бросал быстрый взгляд на дядю и весело улыбался.
Тут мальчик обратил внимание но то, что стрелки на дорогих дядиных часах указывают почти на те же цифры, что светились над головой дяди. Он удивился. Он еще никогда не обращал внимания на часы, как и на привычное свечение над головами всех, кого он видел. Он просто знал, что часы нужны, чтобы определять время – чему он, кстати, еще не научился, но очень-очень хотел, – а дядины часы были очень дорогими и еще показывали дату. А цифры над головами были абсолютно у всех, и мальчик не придавал им никакого значения, как волосам или носам. Но сейчас впервые он видел, что цифры совпадали. Точнее почти совпадали: длинной стрелке осталось доползти совсем чуть-чуть, чтобы совпала последняя цифра.
Автобус ехал очень медленно – дорога была сильно обледенелая, ее еще не успели посыпать песком. Дядя Зак нервничал, бурча про себя, что с такими темпами опоздает на встречу.
И тут последовал ужасающе сильный удар в бок автобуса. Как раз в то место, где сидел дядя Зак. Раздался чей-то пронзительный визг и скрежет тормозов. Бейонда, сидевшего вплотную к дядиному плечу, резко выбросило из сиденья, и он почувствовал сильную боль в подвернувшейся руке. Кто-то пронзительно кричал:
– О Боже, это машина, машина! Мамочка, мне боооольно!..
Со всех сторон летели сбивчивые вопросы, крики и плач. Бейонд с трудом сел, прижимая к груди болящую руку, и уставился в то место, где сидел дядя. Место, залитое кровью и приплюснутое поблескивающим бампером темного автомобиля. Повсюду валялось битое стекло, из-за искореженной стенки автобуса вползал ледяной ветер. Голова Зака была запрокинута, глаза слепо уставились куда-то поверх голов пассажиров, в противоположное окно, за которым все так же медленно и безмятежно плавали белые крупные снежные бабочки. Рука с часами свесилась вниз и почти касалась влажного пола автобусного салона.
Часы показывали 15:25 20.12, но потом цифры закрыла от глаз Бейонда кровь, стекающая по мертвой руке. А цифры над головой дяди Зака медленно гасли…
Маленький Бейонд сидел неподвижно, будто примерзнув к полу. Его глаза были широко распахнуты, неестественный румянец заливал щеки. Он чувствовал, как его штанишки залило предательское тепло.
Тут он вспомнил совсем недавно услышанные слова: "Измочиться что ли хочешь?"
И тут он заплакал… Несколько незнакомых людей тут же подбежали к нему, подняли с пола и что-то ласково зашептали, укачивая его и пытаясь хоть как-то успокоить. Но рыдания так и рвались из худенького, почти невесомого детского тельца.
Бейонд Бездей глубоко вздохнул, его глаза закрылись и открылись вновь, встретившись с до тошноты знакомым облезлым потолком.
Да, дети всегда плачут. Бейонд Бездей не был исключением. Но это было так давно… И почти нереально.
«Это было почти не больно…» – подумалось ему. «Не больно… почти…»
Он лежал на жесткой продавленной кровати тюремной камеры, уставившись пустым взглядом в облезлый сырой потолок. Его раны от многочисленных ожогов почти зажили, оставив после себя только чудовищные шрамы по всему телу как ноющее уродливое напоминание о прошлом. Они мало беспокоили его. Хотя и раньше, когда они нестерпимо горели, заставляя сердце биться с утроенной быстротой, кровоточили и сочились болью, они его мало волновали, ведь телесная боль – ничто. Она только усиливала отвращение к самому себе, которое поселилось в нем очень и очень давно и разъедало изнутри, заставляла не спать ночами, нервно вздыхая и ворочаясь в горячей постели – если то тряпье, на котором он спал, можно было так назвать.
Его дыхание было глубоким и ровным, будто он спал. Но он не спал, а вспоминал. Вспоминал то немногое, что было в его жизни. Немногое, но такое яркое, что способно было полностью всосать в себя угнетающую, бессмысленную реальность, где все мечты были разрушены, а тело разбито и бесполезно...
Воспоминания носили его по волнам, одно за другим, одно за другим…
Кружил снег, крупными хлопьями осыпая плечи и голову. По обе стороны дороги высились здоровенные сугробы, ростом выше его самого – четырехлетнего русого мальчика. Он удивленно смотрел на вершину одного из них, такую удобную и заманчивую. Только выпавший снег ранней зимы сделал ее блестящей и красивой.
«А что, если взобраться на него и посмотреть, каким мир выглядит оттуда? Ведь он такой высокий!» – мечтательно подумал он и сделал несколько шагов в сторону сугроба. Но его тут же дернули за руку.
– Ты куда это? Измочиться что-ли хочешь?
Он послушно пошел дальше, бросив на приглянувшийся сугроб грустный взгляд. «Я еще вернусь» - пообещал он себе.
Они с дядей Заком шли на очень важную встречу – так сказал ему сам дядя. Что за встреча и зачем она, мальчик понимал с трудом. Он знал только, что раз дядя ведет его куда-то, то это для него очень важно. Он любил своего дядю, который взял его к себе после смерти матери.
Снег весело похрустывал под ногами, и маленький Бейонд улыбался, слушая этот приятный звук, будто предвещающий что-то необычное. Дядя крепко держал его за руку.
Дорога закончилась, уткнувшись в пустынную автобусную остановку, где они и остановились в ожидании нужного автобуса, который через несколько минут подошел. Дядя Зак помог Бейонду подняться на обледеневшие ступеньки, дверь закрылась, и автобус тронулся, да так резко, что малыш еле удержался на ногах.
«Куда-то двигаться всегда так опасно?» – подумал он.
Они с дядей рядом на скрипучем сидении. Дядя задумчиво глядел то в окно, то на большие наручные часы. Он торопился. Маленькому Бейонду было скучно, и он, болтая худенькими ножками, обутыми в теплые сапоги, старался повторять все дядины движения. Дядя смотрел на часы – и Бейонд на часы, дядя в окно – и Бейонд в окно, после чего бросал быстрый взгляд на дядю и весело улыбался.
Тут мальчик обратил внимание но то, что стрелки на дорогих дядиных часах указывают почти на те же цифры, что светились над головой дяди. Он удивился. Он еще никогда не обращал внимания на часы, как и на привычное свечение над головами всех, кого он видел. Он просто знал, что часы нужны, чтобы определять время – чему он, кстати, еще не научился, но очень-очень хотел, – а дядины часы были очень дорогими и еще показывали дату. А цифры над головами были абсолютно у всех, и мальчик не придавал им никакого значения, как волосам или носам. Но сейчас впервые он видел, что цифры совпадали. Точнее почти совпадали: длинной стрелке осталось доползти совсем чуть-чуть, чтобы совпала последняя цифра.
Автобус ехал очень медленно – дорога была сильно обледенелая, ее еще не успели посыпать песком. Дядя Зак нервничал, бурча про себя, что с такими темпами опоздает на встречу.
И тут последовал ужасающе сильный удар в бок автобуса. Как раз в то место, где сидел дядя Зак. Раздался чей-то пронзительный визг и скрежет тормозов. Бейонда, сидевшего вплотную к дядиному плечу, резко выбросило из сиденья, и он почувствовал сильную боль в подвернувшейся руке. Кто-то пронзительно кричал:
– О Боже, это машина, машина! Мамочка, мне боооольно!..
Со всех сторон летели сбивчивые вопросы, крики и плач. Бейонд с трудом сел, прижимая к груди болящую руку, и уставился в то место, где сидел дядя. Место, залитое кровью и приплюснутое поблескивающим бампером темного автомобиля. Повсюду валялось битое стекло, из-за искореженной стенки автобуса вползал ледяной ветер. Голова Зака была запрокинута, глаза слепо уставились куда-то поверх голов пассажиров, в противоположное окно, за которым все так же медленно и безмятежно плавали белые крупные снежные бабочки. Рука с часами свесилась вниз и почти касалась влажного пола автобусного салона.
Часы показывали 15:25 20.12, но потом цифры закрыла от глаз Бейонда кровь, стекающая по мертвой руке. А цифры над головой дяди Зака медленно гасли…
Маленький Бейонд сидел неподвижно, будто примерзнув к полу. Его глаза были широко распахнуты, неестественный румянец заливал щеки. Он чувствовал, как его штанишки залило предательское тепло.
Тут он вспомнил совсем недавно услышанные слова: "Измочиться что ли хочешь?"
И тут он заплакал… Несколько незнакомых людей тут же подбежали к нему, подняли с пола и что-то ласково зашептали, укачивая его и пытаясь хоть как-то успокоить. Но рыдания так и рвались из худенького, почти невесомого детского тельца.
Бейонд Бездей глубоко вздохнул, его глаза закрылись и открылись вновь, встретившись с до тошноты знакомым облезлым потолком.
Да, дети всегда плачут. Бейонд Бездей не был исключением. Но это было так давно… И почти нереально.
«Это было почти не больно…» – подумалось ему. «Не больно… почти…»
 198 |  0 |  4 |  0 |
 |  |  |
Для добавления комментариев необходимо авторизоваться
