Февраль на улице.
Снег повсюду, а морозов нет. А слякоть есть. И грязь есть.

Она никогда не любила эту грязь.
И людей этих, которых приходится видеть изо дня в день-одни и те же рожи, одни и те же заботы, одна и та же грязь.

Могла бы плюнуть в них, она бы плюнула, но нет. Нельзя. Не по долгу службы это...

Топчутся в своём мирке, не замечая вокруг никого, да ноги свои вытирая о тех, кто ниже. Вот противно, ей богу! Аж бесят.

Вот прошла мимо Алиска с третьей квартиры-видать, снова с каким хахалем знакомиться намылилась. Чудная. По этакой погоде наперла чулки капроновые, каблуки высоченные– от же ж блаженная! Только дурак на этакую балЭрину позарится. Прошла, как не заметила-краля!

А это вот Петрович идёт. Шаг чеканит, словно марш по Красной Площади вышагивает. Вот это достойный человек, военный! Хоть уже и на пенсии.. Всегда вежливый, подойдёт, окажет любезность, поправит складочку какую, пригладит-приятный мужчина-ну настоящий полковник!

Холодно. Мокро, мерзко, в подьезд снова Марьяна кошек своих выпустила-нассут, ведь, гады! Потом от запаха не отмоешься.

Вообще давно пора бы ремонт капитальный дому провести-полы бы вот хоть покрасили, плинтус обновить... Там, глядишь, и я бы обновилась. По статусу место теплее б предоставили, чище..

Дети. Бегут осромя голову, сейчас ещё пнут в порыве веселья-с них станется!
Или и того хуже-загонят, затопчут в дальний угол под лестницу и забудут все про меня.


О, Валюха идёт!


Душа сразу запела, настроение, пошло на подъем:

«Валя! Валечка,Валюшечкааааа! »

Женщина лет сорока в синем халате, в резиновых перчатках спустилась по лестнице, поставила на пол ведро с тёплой водой и швабру с чистой тряпкой.

Наклонилась и подняла с порога уже мокрую, затоптанную и грязную тряпку-в зимний и осенний сезоны её всегда стелили при входе, чтобы жильцам было обо что ноги вытереть– и прополоснув её в ведре с водой, вы крутила, да развесила тут же на тёплой батарее у лестницы.