Джок - принесший зиму (продолжение)

До начала королевского турнира оставался один час, но Джок уже спешил к парку, где должны были проходить основные состязания. Во- первых, ему было интересно узнать, кто станет победителем всеобщей свалки, а во-вторых, стоило подготовиться, оценить ветер, и осмотреть площадку, где ему предстоит соревноваться. Улица, прилегающая к парку, смутила его. Джок шел и никак не мог понять, что же здесь не так? Народ! Здесь не так уж и много людей, а ведь сегодня королевский турнир! Горожане отчего-то не спешили занять места на скамейках, дабы насладиться зрелищем сегодняшних поединков. Многие из тех, кто сейчас был на улице, смотрели на него, кто с любопытством, кто с испугом. Никто не приветствовал его, никто желал удачи и победы. Как только он проходил мимо людских кучек, за его спиной слышались шепотки. Небось, обсуждают заварушку, случившуюся возле Грязных ворот. Вроде убили кого-то из эльфов, Джок не придал этому событию никакого значения, сейчас он целиком и полностью был настроен на королевский турнир, а все остальное его нисколько не заботило. Последний час перед глазами Джока висела красно-белая мишень, в яблоко которой он был должен вогнать как минимум восемь стрел. Последние сто шагов до конца улицы и начала турнирных площадок Джок Имарго прошел в полном одиночестве. Людей отсюда как будто помело смело, ни души. Лишь впереди, на его пути стояли солдаты из королевской гвардии. Джок нахмурился. Во-первых, что здесь делают гвардейцы, ведь обычно пользуются охраной городской стражи. Во-вторых, солдат было намного больше, чем это требовалось. Как минимум двадцать пеших, половина из которых копейщики, а половина арбалетчики. Да еще и десяток конных, все закованы в броню, у всех воинственный вид. Командовал здесь, как понял Джок, рыцарь в бело-зеленой броне, - по крайней мере, доспехи этого человека были самой богатой отделки. Люди молча ждали его приближения, никто не шевелился. Джок замедлил шаги и ахнул - турнирные флаги, а также сине-серое королевское знамя были приспущены.
-- Неужели король умер?! - ошеломленно пробормотал Джок. Это сразу проясняло, почему никто не спешил на турнир, и отчего люди выглядели такими обеспокоенными и испуганными. Лица у стражников хмурые и напряженные. Джок подошел к преградившим ему дорогу людям и обеспокоено спросил у знакомого воина, с которым он несколько раз до
этого пил пиво: - Трамур, что вообще здесь происходит?
-- Смотри-ка, сам пришел!- криво усмехнулся воин, поудобнее перехватывая копье. - Бросай лук, Джок!
-- Что? - опешил Джок, отчего-то посмотрев на бело-зеленого рыцаря, но тот молчал, смотровая щель в его горшкообразном шлеме была безучастна. Трамур ударил Джока пяткой1 копья в живот. Джок согнулся, роняя на мостовую лук, в животе растекалась лужа боли, из глаз потекли слезы, и дышать сразу же стало очень тяжело. Второй удар обжег ему шею, мостовая дернулась,
качнулась, подпрыгнула и со всей силы ударила Джока по лицу. Рот наполнился кровью, в голове властвовало смятенье, он попытался встать, спросить за что его бьют, но кто-то ударил его ногой и он вновь рухнул на камни мостовой. Его били ногами, руками и пятками копий, он попытался защитить голову руками, свернуться как зародыш сворачиватся в материнской утробе, но от ударов некуда было деться и негде было спрятаться. Его били долго, очень долго, до тех пор, пока вкус крови во рту не стал обыденным
делом, а шум в ушах не стал приглушенным и вязким как болото.
Только тогда чей-то голос рявкнул:
-- Хватит! Довольно, я сказал! Вы ведь не хотите отдавать темным мертвеца? Больше Джок ничего не слышал, он провалился в спасительное небытие... * * * Последующие дни были для Джока как в тумане. Он просыпался в какой-то узенькой камере, настоящем каменном мешке, его били, затем вели на допрос, где трое людей со скучающими лицами и эмблемами Королевских песочников
задавали ему странные и пугающие вопросы. Поначалу Джок пытался оправдываться, пытался сказать, что он не виноват в этом страшном убийстве, но его снова били. На третьем допросе он сломался и признался во всех злодеяниях, что ему приписали. Ему уже было все равно, что с ним будет, лишь бы эти люди его сегодня не били. Лицо Джока превратилось в кровавое месиво, нос сломали в нескольких местах, пальцы на руках раздроблены, ребра сломаны, кровоподтеки, синяки и рассечения просто невозможно сосчитать. Он почти не двигался, когда его бросали на провонявшую мочой солому камеры, лишь тяжело дышал, скулил и засыпал.
Иногда дверь камеры открывалась, и к нему приходили гости. В такие минуты он начинал тихонько и жалобно стонать, так как гости обычно ибивали его. Потом пришло забытье, и больше недели Джок находился на самой границе смерти. Лишь помощь орденского волшебника помогла вернуть Джока. Король посчитал, что Джоку Имарго умирать рано... пока. Очень часто к Джоку приходили сны. Он спал, он грезил, он был далеко-далеко от холодного каменного мешка, в который его бросили по чьей-то нелепой ошибке. Джок почти не помнил своих снов, кроме одного... В этом сне к нему пришел человек, стражник, он открыл дверь камеры и весело улыбаясь сказал, что знает о том, что Джок не виноват, и что преступление совершили слуги Хозяина. Хозяин ждет Джока... После этого Джок плакал и крутился на соломе... Потом был суд, хотя он почти не запомнил его. Какой-то яркий свет в глаза, много белых пятен лиц и разговоры. Его о чем-то спрашивали, он отвечал... Вот кто-то показывает высокому королевскому суду его колчан со стрелами, а затем этот человек достает его стрелу, только сломанную и отчего-то покрытую засохшей кровью.
-- Я не виноват, - шепчет Джок, но его никто не слушает, лишь писарь суда скрипит пером по бумаге. - Это все слуги Хозяина... Вот суд опрашивает красного и потеющего мастера Лотра. Мастер Лотр заикается со страху, озирается по сторонам, но говорит. Да, был в тот день у меня... Да, расстроился, когда узнал, что эльфийский принц, да прибудет он в свете, захотел выступать на турнире... Да, мелькнуло в его глазах что-то... кровожадность какая-то... И как он старый дурак не заметил-то сразу? Еще какие-то люди... Друзья, знакомые, товарищи, родственники... Да, он хотел победить... Да, мог... Да, позор-то какой! Потом была Лиа. Да, Джок был у нее и говорил, что всеми средствами победит сегодня на турнире... Дальше Джок уже не слушал, а лишь шептал разбитыми губами одно и то же слово:
-- Лиа... Все было кончено и решено. Подписанное им признание, его обагренная кровью стрела, показания десятка свидетелей, все это привело высокий королевский суд к единственно верному решению. Когда деревянный молоток опустился, и худой старый судья в черной мантии и нелепом белом парике произнес лишь одно слово - "Виновен", Джок увидел как эльф, весь суд просидевший неподвижным камнем, посмотрел на
него и улыбнулся. Штаны Джока стали мокрыми, эта улыбка испугала его так, как не могли испугать все побои людей. * * * Его не казнили, с ним сделали гораздо более страшную вещь, - его отдали в руки эльфов. Старый эльф с блеклыми желтыми глазами и сухими, как сено волосами, эльф, который так напугал Джока на суде, самолично заботился о нем. Его положили на повозку, заковали в кандалы и увезли из Ранненга. Дорога до Заграбы сложилась для Джока в одну длинную нить скрипа колес, неба над головой, гортанных разговоров эльфов и боли. Боль приходила ежедневно, она вцеплялась в Джока, когда наступал вечер и эльфы останавливались на ночлег. В это самое время к пленнику
приходил Эроч и доставал из кармана маленькую коробочку платиновых иголок. Эльф всегда все делал молча, но каждый раз после пытки Джок думал, что все, он больше не выдержит и умрет прямо сейчас, он ждал прихода смерти, ждал ее с радостью и болезненным предвкушением. Но эльфы были слишком внимательны, чтобы потерять своего пленника, после пытки, когда боль была особенно невыносима, когда она грозилась раздуться и разорвать голову, появлялся эльфийский шаман и приносил облегчение. Лечил шаман только для того, чтобы следующим вечером пытка повторилась. Изо дня в день, терпя невыразимые мучения,
Джок умирал, проклинал богов, оживал, плакал и вновь умирал. Страшный сон никак не кончался... Заграбу он помнил плохо... Зеленое, шелест листьев, звон ручьев, прохлада и боль... Его куда- то вели, кому-то показывали, сотни клыкастых эльфийских лиц, старый эльф с черным обручем на голове, молчание и снова боль... * * * Отчего то все деревья росли здесь сверху вниз. И трава росла сверху вниз. А солнце заходило снизу вверх. Эльфы ходили по земле, которая оказалась вверху, вниз головой. Он долго не мог понять, что происходит. Не мог понять до тех пор, пока не обратил внимания, что кровь, вяло капающая из рассеченной щеки, стекает ему на лоб, а не на подбородок, а затем срывается и взлетает на землю, висящую над его головой. Все оказалось очень просто, он висел на дереве, висел вниз головой, а веревка, перекинутая через толстый сук, надежно оплетала его ноги. Сколько это продолжалось? Час? День? В лесу стемнело, наступила ночь, и где-то внизу сквозь темные кроны деревьев проступили звезды. Его никто не охранял. Зачем? Из эльфийской веревки так просто не выпутаешься, да и далеко ли пробежит по незнакомому лесу ослабленный человек? Джок вновь провалился в забытье, стараясь побороть боль. Тихий шелест травы разбудил его и открыв глаза он увидел под собой темный женский силуэт.
-- Эльфийка! - промелькнуло у Джока в голове. Женщина молчала, молчал и он. Ему было все равно, он уже давно привык, что многие приходили смотреть на него. Пусть смотрит, лишь бы не била. Женщина издала смешок, и он вздрогнул.
-- Кто вы? Слова давались ему с трудом, он уже давно ни с кем не разговаривал. Большинство времени он лишь кричал от боли.
-- Бедняжка, Джок, - вздохнула женщина.
-- Лиа? Это... это, действительно ты? -
выдохнул он, не веря своим ушам.
-- Лиа? Что же, ты можешь называть меня так, - сказала она, выходя из тени на лунный свет. Она была такой же красивой, как тогда, в саду в тот злополучный день гибели эльфийского принца. Русые волосы, голубые глаза