Как террористы помогали строить Израиль?

2-го июня 1946-го года в администрации отеля «Царь Давид», консульстве Франции и редакции газеты «PalestinePost» раздались телефонные звонки. Молодые девушки спокойно и вежливо предупредили, что через двадцать пять минут в «Давиде» сработает взрывное устройство, а значит, было бы неплохо эвакуировать персонал и посетителей. Звонки списали на телефонное хулиганство, но предупреждение о бомбе не было шуткой, и в результате погиб 91 человек. Так заявил о себе Менахем Бегин, новый лидер правых сионистов.

Начало

Бегин родился в Брест-Литовске, на территории Российской империи, за год до начала Великой войны. Его отец был уважаемым в городе человеком – как среди еврейской общины, так и среди русско-польского населения – средней руки лесопромышленник, столп местного еврейства. Одним из первых Бегин-старший примкнул к Герцлю и передал идеи сионизма сыну, младшему из трех детей в семье.

Бегин и Бейтар, Польша, 1939

Сначала Бегин отучился в религиозной школе, но карьера раввина его не привлекала, и юноша решил продолжать образование в Варшавском университете на факультете права. Вся юность и молодость была связана с Бейтаром ((בֵּיתָר, в обиходной речи — Бейтар, аббревиатура от בְּרִית יוֹסֵף טְרוּמְפֶּלְדוֹר, Брит Иосеф Трумпельдор — Союз имени Иосефа Трумпельдора), молодежная сионистская организация, создана в Риге в 1923 г. Идеология Бетара сформировалась под влиянием призыва В. Жаботинского создать еврейскую легальную армию для защиты еврейского населения подмандатной Палестины.)
Сначала он был рядовым членом организации, потом – одним из членов высшего совета, а затем и главой Бейтара в Польше. Жаботинский, с которым Бегин познакомился еще в тринадцатилетнем возрасте, говорил о нем: «Этот парень очень далеко пойдет».

После четвертого раздела Польши, на этот раз межу Рейхом и СССР, Бегин, оказавшийся на территории, занятой Красной армией, был арестован – не столько за активный сионизм (о его роли в Бейтаре узнали лишь во время следствия), сколько за то, что для «товарищей» он был «типичным буржуином».

Успешный и известный в городе адвокат – Советской стране такие люди не нужны. Его арестовали, когда он играл в шахматы со своим другом Исраэлем Эльдадом. Много лет спустя он напишет Бегину письмо, начинавшееся словами: «Менахем, ты помнишь позицию? Я ведь должен был выиграть».

Фотографии Бегина из архивов НКВД

Бегин отправился в Вильнюсскую тюрьму. Потом Особое совещание решило, что для такого злостного антисоветского элемента этого мало, и Бегину дали восемь лет лагерей по статье 58/8, содействие антикоммунистическим силам. Срок он отбывал под Печорой, где участвовал в прокладке автодорог и рельсового полотна на территории республики Коми.

С началом войны между Рейхом и Союзом из польских граждан, находящихся на территории СССР, начала формироваться Польская армия в изгнании, или армия Андреса. В нее записался и Бегин, узнавший о гибели родных во время нацистских карательных операций в Польше.

Ему неимоверно повезло. Часть, в которую попал будущий премьер, предназначалась для боевых действий в составе Британской армии, и ее отправили в Трансиорданию, ожидая, что уже совсем скоро танки Роммеля выйдут к Суэцкому каналу.

Подразделения армии Андерса перед отправкой из СССР на помощь англичанам

Нашего героя, конечно, не интересовало участие в мировой войне. Другое дело, борьба за будущее еврейское государство – своя рубашка ближе к телу. По прибытии на место Бегин практически сразу демобилизовался. Опыт и авторитет быстро сделали его главой палестинского отделения Бейтара, и, следовательно, подчиненного ему Иргуна. Так как Жаботинский практически не участвовал в палестинской политике тридцатых, будет разумным сделать небольшое отступление и посмотреть на расклады местной подпольной борьбы.

Как мы уже знаем, Иргун образовался в 1931-ом году при расколе хаганы – еврейских отрядов самообороны. Вышли из нее, в основном, боевики правых взглядов. В тридцатые Иргун занимался преимущественно тем же, чем и хагана, то есть обороной еврейских поселений от рейдов арабов. Правда, отряды Иргуна устраивали акции возмездия после арабских атак на еврейские кварталы и кибуцы, в отличие от хаганы, по-прежнему выступавшей за политику сдержанности. Все, как это обычно бывает, изменила война.

Дело в том, что еще в тридцатых годах часть сионистов была вполне настроена на сотрудничество с Гитлером. Цель ведь была одна: Европа без евреев, и нацисты поначалу не были настроены так кровожадно и были вполне готовы удовлетвориться массовой репатриацией евреев в Палестину.

Идея эта, однако, натолкнулась как на противодействие англичан, не желавших отменять «Белую книгу», так и на нежелание самих евреев, особенно обеспеченных, ехать в голую, небезопасную пустыню, где поселенцы живут под постоянной угрозой арабских нападений при довольно негативном отношении со стороны британских властей. Из Германии уехало только 50 тысяч евреев.

Авраам Штерн

Некоторые сионисты считали, что вся проблема в англичанах. Нужно объединиться против них с Гитлером и организовать массовый вывоз евреев из Европы в Палестину, пусть бы и насильственный. Одним из них был активный боевик Иргуна Авраам Штерн.

Родился Штерн тоже на территории Российской империи, в Царстве Польском, закончил русскую школу, в 1920-ом году вступил в комсомол. Какими-то неведомыми путями ему удалось вернуться на территорию второй Речи Посполитой, где он в корне поменял свои взгляды. Теперь его кумирами стали Пилсудский и Муссолини, авторитарные правые политики.

В 1926 году Штерн перебирается в Палестину, быстро набирает вес в местном сообществе и встает у истоков Иргуна. С началом Второй мировой войны его арестовали, формально за контакты Штерна с итальянским руководством, но в лагере он пробыл недолго. После заявления Жаботинского о том, что все силы должны быть объединены на борьбу с главным врагом – Германией, лидеров Иргуна начинают постепенно отпускать на свободу. В сороковом выходит и Штерн. Заключение не прибавило ему любви к британской власти.

Штерн не смог сойтись с новым руководством Иргуна, назначенным за время его нахождения в лагере. Он и несколько его товарищей выходят из организации и основывают ЛЕХИ – «Лохамей Херут Исраэль»(«Борцы за свободу Израиля»). В ноябре 1940 года они публикуют свою программу «Принципы возрождения» из 18-ти пунктов. Программа была синтезом раннего итальянского фашизма и религиозных иудейских установок. Наиболее схожей организацией в Европе была, пожалуй, «Железная гвардия» Корнелиу Кодряну.

Они полностью отвергают идею прекращения подпольной борьбы с Британией на время войны, совершают экспроприации, взрывают иммиграционное бюро в Хайфе в знак протеста против высылки нелегальных еврейских иммигрантов на Маврикий.

В конце 1940 года Нафтали Любенчик, боевик ЛЕХИ, встречается в Бейруте с неким фон Хентигом, представителем Германского МИДа. Они вырабатывают совместный меморандум, в котором заявляется, что цели нацистов и сионистов совпадают. Это не уничтожение, а высылка евреев из Европы. Штерн и его соратники считают, что союз с Германией — единственный шанс на спасение европейского еврейства. Если начать войну с англичанами, то нацисты согласятся на избавление Европы от евреев мирным способом, а Израиль сможет занять достойное место в послевоенном «Новом порядке».

Контактировал Штерн и с итальянскими представителями в Сирии. В 1942 году он был арестован в результате спецоперации британской полиции. Офицер Мортон застрелил его, сидящего на стуле в наручниках. Считается, что местонахождение Штерна было выдано властям лидерами левых. ЛЕХИ, лишившись яркого лидера, не сыграла большой роли в терроре ввиду своей малочисленности.

К концу 1944 года, когда победа союзников стала несомненной, Бегин решил, что Иргуну пора возвращаться в борьбу. Он опубликовал статью, где утверждал, что англичане несут такую же долю ответственности за Холокост, что и немцы. Именно их законы и иммиграционные ограничения не позволили европейским евреям выехать в Палестину.

Боевые женщины из состава ЛЕХИ, 1948 год

Для Бегина это был крайне рискованный шаг, и не только из-за реакции англичан. Он столкнулся с оппозицией и в самом Иргуне – Жаботинский отвергал террор как метод борьбы, и с открытым недовольством Бен-Гуриона, крупнейшего сионистского лидера на тот момент. Уже через две недели после публикации заявления о начале террора Бен-Гурион провел срочное заседание верхушки своей партии, МАПАЙ, где обсуждался вопрос даже о совместных действиях с англичанами против Бегина, благо опыт подобной «дружбы» уже был: совместная расправа с лидерами ЛЕХИ.

Бен-Гурион видел опасность превращения Иргуна из силы военной в силу политическую. «Большому Бену» хотелось не только независимого Израиля, но независимого Израиля с политической гегемонией его Рабочей партии. Несомненно, что по большинству позиций они с Бегиным смогли бы сойтись и работать вместе, если бы Бегин не претендовал на какое-то политическое лидерство.

С ЛЕХИ, цели и программные установки которой были полностью противоположны идеям Бен-Гуриона, он, после смерти Авраама Штерна, боролся менее рьяно. «ЛЕХИ — это наивные фанатики. Я не согласен с ними, но уважаю их искреннее желание добиться перемен. Однако Иргун – это интриганы, которые желают перетянуть молодежь на свою сторону и добиться власти над общиной», – слова, которые прекрасно характеризуют позицию Бен-Гуриона в этом вопросе. Впрочем, важны не слова, а дела. В 1945 году социалисты передали английской администрации список из семи сотен активистов Иргуна и ЛЕХИ.

Гостиница «Царь Давид» после взрыва

В 1946 люди Бегина подорвали «Царь Давид». О нем заговорили и евреи, и англичане. Такого роста популярности Бен-Гурион простить своему противнику не мог. Бегин стал для него таким же непримиримым врагом, каким раньше был Жаботинский.

14 мая 1947 года, за шесть часов до окончания британского мандата, Давид Бен-Гурион в одностороннем порядке провозглашает независимость Израиля. После этого события начался новый виток конфликта между фракциями сионистов.