Литература

От меня мужик ушел, а я не опешила

- Как это уходишь? Ты в своем уме? У нас сын взрослый, женат… что скажет… или нашел кого?
...

Тяжело быть никому не нужным, ладно ещё одиноким, а вот никому не нужным, это очень тяжело.

Как страшно жизни сей оковы Нам в одиночестве влачить. Делить веселье все готовы — Никто не хочет грусть делить.
...

Полюбили. Свадьбу хорошую сыграли. И с первого же дня – в своём доме. Андрей его вместе с отцом поставил.
Высокий дом получился, статный какой-то, с глазастыми окнами, смотревшими во двор и на улицу. Двор просторный, покатый чуть, с клумбами–цветочками. А на задах постройки для скотины и огород немаленький, тянувшийся ровными грядками туда, где солнце вставало.
Хозяевам чуть за тридцать, а у них уже шестеро ребятишек в доме и по двору шуршат. И это тоже – правильно.
...

Попутчики
Войдя в купе, Наташа очень удивилась. Она была одна. Пассажиров в вагоне было мало.
«Как здорово!» – Подумала девушка. – «Может, я и дальше одна буду без попутчиков. Хоть высплюсь!»
...

В школе парень унизил девушку 15 лет, сорвав с нее бюстгальтер. Вот как поступила мама девочки…
Эта история показывает, что если вы научите детей правильному поведению и пониманию простых вещей, то вы обезопасите его и себя в будущем от возникновения неприятных ситуаций.

...

Сломался электрический чайник. Такой пластиковый, с кнопкой. Какой-то там проводок сгорел. Отец сел за кухонный стол, разобрал чайник, долго ли коротко ли все сделал и довольный собрал его. Осталась запчасть — металлическая проволочка длиной сантиметров 20, упругая, загнутая полукругом, на кончиках изоляция (при всем этом чайник включается и кипятит воду).

Батя покрутил ее, вздохнул, разобрал чайник снова и давай ее пристраивать.
...

У Куприна есть рассказ о даме, которая ехала с жестоким и грубым мужем в поезде. Муж уснул и храпел — устал замечания делать и одергивать… И дама разговорилась с молодым офицером — совершенно невинный разговор, о посторонних вещах.

О том, как в детстве можно замереть — и время словно замедляется, его течение становится иным, и это — почти вечность… О том, как таинственно и странно сидеть под столом, отъединившись от всего мира, трогать бахрому на скатерти… О странной горечи...