Таëжный метеорит

Тайга раскинулась бескрайними зелёными волнами. Деревья уходили за горизонт, их тёмные силуэты, словно древние стражи, преграждали путь чужакам. Туман клубился внизу, цепляясь за корни и стволы, а где-то вдалеке слышалось уханье совы. Это место было необитаемо, лишено троп и следов человеческого присутствия. Здесь время тянулось медленно, а природа была безразлична к людям, оказавшимся в её власти.

Неделя в этой глуши истощила Гавриила Васильевича Ксенофонтова и Оксану. Их лица осунулись. Еда закончилась три дня назад. Они поддерживали силы, жуя кору, собирая ягоды и разжигая костры из сырых веток.

На третью ночь своего пути они наткнулись на странный монолит. Камень, высотой в три человеческих роста, стоял посреди леса, окружённый кольцом засохших деревьев. Его поверхность была покрыта тонкими трещинами, и, казалось, он излучал слабое, почти незаметное гудение. Ксенофонтов предположил, что это мог быть метеорит, но ни он, ни Оксана не осмелились подойти слишком близко.

******

Огонь трещал, едва справляясь с сырыми ветками. Ксенофонтов присел на корточки, подбросив в костёр ещё несколько щепок. Оксана сидела напротив, укутанная в потрёпанное пальто. Её руки дрожали, но не от холода — слишком много времени они провели в этом враждебном месте.

— Мы так и не нашли север, — произнёс Ксенофонтов, глядя на огонь. — Этот проклятый компас показывает одно и то же направление, куда бы мы ни повернули.

Оксана вздохнула, покачав головой.

— Я даже не уверена, что мы вообще продвигаемся. Лес одинаковый. Каждый день одно и то же. Только этот монолит... Он словно тянет нас к себе.

— Метеорит, — поправил Ксенофонтов. — Или что-то ещё. Ладно… Но это неважно. Нам нужно двигаться.

Оксана подняла глаза на него. Её голос прозвучал твёрже, чем ожидал Ксенофонтов.

— Ты ведь сам понимаешь, что мы не выберемся. Если бы был шанс, нас бы уже нашли.

— Не говори так, — отрезал он. — Мы выберемся. Просто нужно не задаваться.

Она опустила голову, уставившись на свои натёртые ноги. Тишина между ними была наполнена треском огня и окружавшим шорохом леса.

— А если это место не отпускает? — вдруг спросила она.

Ксенофонтов замер. Он не мог ответить, потому что сам начал задумываться об этом.

Внезапно где-то в лесу раздался звук. Глухой, тяжёлый, словно что-то огромное упало на землю. Оксана вскочила выпрямившись как натянутая струна.

— Что это было?

Ксенофонтов встал, его взгляд устремился в чащу.

— Не знаю. Но нам лучше двигаться дальше.

******
Тайга не отпускала их. Бескрайняя, глухая, она окружала их со всех сторон, заполняя собой каждый миг и каждую мысль. Высоченные кедры и лиственницы образовывали плотный навес, сквозь который солнечный свет пробивался лишь редкими пятнами. Под ногами пружинил мох, местами гниющие ветки хрустели, будто чьи-то старые кости. Ветер гудел в кронах, создавая ощущение, что лес дышит. Этот звук не покидал их, будто сама тайга следила за каждым их шагом.

Утро началось, как всегда, с холодного тумана, окутывающего всё вокруг. Воздух был сырой, почти липкий, пробирающийся под одежду. Гавриил Васильевич натянул свой потёртый бушлат, оставшийся от красноармейца. Ткань была плотной, но уже вытерлась на локтях и плечах. На голове у него был выцветший серый картуз. На спине висел кожаный рюкзак, набитый тем, что ещё осталось из лагеря: пара коробок спичек, охотничий нож, компас, который больше путал, чем помогал, и несколько патронов для найденной трёхлинейки. Ружьё он держал в руках, словно спасательный круг.

Оксана шла позади. На ней был серый шерстяной свитер, явно не рассчитанный на такие походы, и тяжёлое пальто с заплатками. Она кутается в него, несмотря на то, что солнце начинает подниматься, принося с собой удушливую жару. Её ботинки были стерты до дыр, ступни ныли, но она молчала, стиснув зубы.

— Давай остановимся, — выдохнула она, прислоняясь к ближайшему стволу дерева. — Ноги больше не держат.

Ксенофонтов обернулся. Его лицо было напряжённым, но он кивнул.

— Пять минут. Только пять.

Они присели на валун, укрытый мхом. Оксана стянула ботинок, проверяя, не стерла ли ногу до крови.

— Зачем этот компас с собой тащим? — спросила она. — Он ведь сломан. Бросай уже, бесит только.

Гавриил Васильевич достал компас и снова взглянул на его стрелку. Она медленно вращалась, не фиксируясь ни на одном направлении.

— Не знаю, — признался он. — Но если оставить его, станет ещё страшнее. Пусть будет хоть что-то, даже бесполезное.

Оксана горько усмехнулась и снова натянула ботинок.

— Ты всё ещё думаешь, что это метеорит? — спросила она. — Этот камень?

— Да, — твёрдо ответил он, хотя сам уже давно сомневался. — Не знаю, откуда он тут взялся, но всё указывает на это.

Оксана посмотрела на него с недоверием.

— А гудение? Это тоже метеорит? И то что у нас за спиной?

— Мы найдём объяснение, — сказал он, избегая её взгляда. — Наука всегда находит.

В этот момент раздался звук. Где-то вдалеке, за стеной деревьев, что-то глухо ударилось о землю. Потом снова. Как будто огромные шаги. Гавриил Васильевич вскочил, вскинув ружьё.

— Опять начинается, — прошептала Оксана.

Звук приближался. Лес вокруг затаился, словно сам перестал дышать, уступая место чему-то большему. Треск веток, гулкое эхо — всё это рождало ощущение, что за ними идет нечто огромное. Они переглянулись.

— Бежим, — коротко бросил Ксенофонтов.

Они побежали, спотыкаясь о корни, цепляясь за ветки. Воздух становился гуще, каждый вдох отдавался болью в груди. Но звуки не приближались, оставаясь на одной дистанции, словно их преследователь хотел, чтобы они знали о его присутствии, но не могли его увидеть.

*****

Когда они выбежали на поляну, солнце уже стояло высоко. Жар был невыносимым. Оксана рухнула на колени, хватая ртом воздух, а Ксенофонтов, подняв ружьё, стал оглядываться. Поляна была знакомой. В центре стоял монолит. Чёрный, гладкий, с трещинами, бликующими изнутри. Теперь, при дневном свете, его гудение казалось сильнее.

— Мы вернулись... — прошептала Оксана. — Как, опять? Мы же шли в другую сторону!

Ксенофонтов ничего не ответил. Его взгляд был прикован к монолиту. Вокруг него, как и прежде, лежали засохшие деревья, а на поверхности камня блестели капли влаги, хотя дождя не было уже несколько дней.

— Это не метеорит, — тихо сказала она. — Это... это что-то другое.

Он медленно опустил ружьё.

— Мы должны узнать, что это такое.

— Ты спятил? — Оксана схватила его за рукав. — Посмотри, что с нами стало. Это место нас убивает. Мы не выберемся если хотя бы прикоснемся к нему…. Я уверена!

Но он не слушал. Сделав шаг вперёд, он почувствовал, как под ногами дрогнула земля. Звук усилился. Теперь он казался не просто шумом, а шёпотом, сотканным из множества голосов. Шёпотом, зовущим его.

— Гавриил! — выкрикнула Оксана, но он уже шагнул вперёд.

*****

Гавриил Васильевич не мог сопротивляться странному притяжению. Его рука, словно против его воли, медленно потянулась к чёрной поверхности камня. В тот момент, когда пальцы коснулись монолита, он ощутил неожиданное тепло. Поверхность была идеально гладкой, будто отполированной до зеркального блеска. Тепло становилось всё сильнее, и вот уже ладонь словно влипла в камень, оторваться было невозможно.

Затем это случилось.

Гул в голове усилился, и вдруг он услышал знакомые звуки. Глухие удары бубна эхом разнеслись в сознании. Ритм, будто идущий прямо из его костей, становился всё громче. Перед глазами вспыхнули образы: шаман из деревни, откуда они вышли, снова стоял перед пылающим костром. Его фигура была окружена юртами, а вокруг него соплеменники танцевали в неистовом экстазе. Огонь костра взвивался высоко, как будто пытаясь достать до звёзд. Голос шамана, низкий и вибрирующий, сливался с гулом бубна, а слова его песни звучали словно древнее заклинание.

— Явите свою волю! — раздался мощный крик шамана, который словно прошёлся по Гавриилу ледяной волной.

Ксенофонтов почувствовал, как его колени подогнулись, земля ушла из-под ног. Вокруг замелькали образы деревни, ритуала и пламени, пока тьма не поглотила всё.

******

Когда он очнулся, солнце стояло в зените. Воздух был обжигающе горячим, пот катился по лицу, и дышать было тяжело. Гавриил Васильевич поднялся, чувствуя головокружение, и огляделся. Монолит всё ещё возвышался перед ним, чёрный и безмолвный, но что-то изменилось. Тайга казалась другой: звуки леса стихли, даже ветер больше не шелестел в кронах. Время будто остановилось.

Он не мог понять, сколько прошло времени. Часы сломались, солнце, казалось, застыло на одном месте. Но ощущение было таким, будто он провёл здесь сутки.

— Оксана? — позвал он хриплым голосом.

Ответа не было.

Он обернулся, надеясь увидеть её неподалёку, но вокруг не было ни души. На земле лежали её вещи: пальто, порванный свитер, ботинки, будто она спешно их сбросила. Но самой Оксаны нигде не было видно.

— Оксана! — закричал он громче, но лес ответил лишь эхом.

Внимательно осмотрев землю, он заметил следы, ведущие в чащу. Следы босых ног. Грунт был мягким, отпечатки казались странными: глубокие, с какими-то изломанными линиями, словно ступни принадлежали не человеку.

Крепче сжав ружьё, он пошёл по следам.

******

Тропа вела его всё глубже в чащу. Ветви деревьев цепляли его одежду, корни словно пытались подставить подножку. Воздух становился всё тяжелее, запах сырости смешивался с едва уловимым металлическим привкусом. Гавриил Васильевич чувствовал, как сердце начинает биться чаще. Он шёл по тропе, пока не увидел впереди слабый проблеск света. Поляна.

Он сделал последний шаг и остановился, словно натолкнулся на невидимую стену. Перед ним открылась картина, которая врезалась в его сознание, как удар молнии.

Посреди поляны возвышался столб, грубо вырезанный из дерева. На него была натянута человеческая кожа, идеально расправленная, словно страшное знамя. Лицо на коже было искажено в жуткой гримасе, глаза вырезаны, рот раскрыт в беззвучном крике. По краям кожи виднелись тонкие надрезы, сделанные с дьявольской точностью.

Вокруг столба валялись внутренности. Красные, липкие, они были разбросаны как попало, кто-то