Потери Германии во Второй мировой войне - мифы и реальность

Подлинные масштабы людских потерь Германии в годы Второй мировой войны еще ждут своих скрупулезных исследователей, и тогда перед ними могут открыться весьма любопытные факты.

Военные потери в годы Второй мировой и Великой Отечественной войн уже многие годы являются предметами и споров, и спекуляций. Причем отношение к этим потерям меняется с точностью до наоборот. Так, в 70-е годы пропагандистский аппарат ЦК КПСС почему-то чуть ли не с гордостью вещал о тяжелых людских потерях СССР в годы войны. Причем не столько о жертвах нацистского геноцида, сколько о боевых потерях РККА. С совершенно непонятной гордостью муссировалась пропагандистская «утка» якобы всего о трех процентах фронтовиков 1923 года рождения, уцелевших в ходе войны. С упоением вещали о целых выпускных классах, где все юноши ушли на фронт и ни один не вернулся. Было развернуто чуть ли не социалистическое соревнование среди сельских районов, у кого больше деревень, где погибли все ушедшие на фронт мужчины. Хотя, согласно демографической статистике, накануне Великой Отечественной войны имелось 8,6 млн мужчин 1919-1923 гг. рождения, а в 1949 году, в ходе Всесоюзной переписи населения их имелось в живых 5,05 млн, то есть убыль мужского населения 1919-1923 гг. рождения за этот период составила 3,55 млн человек. Таким образом, если принять, что на каждый из возрастов 1919-1923 гг. приходится равная численность мужского населения, то мужчин каждого года рождения насчитывалось 1,72 млн человек. Тогда получается, что призывников 1923 г. рождения погибло 1,67 млн человек (97%), а призывников 1919-1922 гг. рождения - 1,88 млн чел., т.е. около 450 тыс. чел. из числа родившихся в каждом из этих четырех годов (около 27% от их общей численности). И это притом, что военнослужащие 1919-1922 гг. рождения составляли кадровую Красную Армию, принявшую на себя удар вермахта в июне 1941 года и почти полностью сгоревшую в боях лета и осени того же года. Уже это одно с легкостью опровергает все домыслы пресловутых «шестидесятников» о якобы трех процентах оставшихся в живых фронтовиков 1923 г. рождения.

В ходе «перестройки» и т.н. «реформ» маятник качнулся в другую сторону. С упоением приводились немыслимые цифры в 30 и 40 млн военнослужащих, погибших в ходе войны, особенно усердствует с методами статистики пресловутый Б.Соколов, доктор филологии, кстати, а не математик. Озвучивались абсурдные идеи, что Германия потеряла за всю войну всего лишь чуть ли не 100 тыс. человек убитыми, о чудовищном соотношении 1:14 погибших немецких и советских солдат, и т.д. Статистические данные о потерях Советских Вооруженных Сил, приведенные в справочнике «Гриф секретности снят», изданном в 1993 году, и в фундаментальном труде «Россия и СССР в войнах ХХ века (потери Вооруженных сил)», безапелляционно объявлялись фальсификацией. Причем по принципу: раз это не соответствует чей-то умозрительной концепции потерь РККА, значит, фальсификация. В то же время потери противника всячески занижались и занижаются. С телячьим восторгом объявляются цифры, которые ни в какие ворота не лезут. Так, например, потери 4-й танковой армии и оперативной группы «Кемпф» в ходе немецкого наступления под Курском в июле 1943 г. приводились в количестве всего 6900 убитых солдат и офицеров и 12 сгоревших танков. При этом изобретались убогие и смехотворные аргументы в объяснение того, почему практически сохранившая 100% боеспособности танковая армия вдруг попятилась назад: от высадки союзников в Италии, до нехватки топлива и запчастей или даже о начавшихся дождях.

Поэтому вопрос о людских потерях Германии в годы Второй мировой войны достаточно актуален. Причем, что интересно, в самой Германии до настоящего времени отсутствуют фундаментальные исследования по этому вопросу. Имеются лишь косвенные сведения. Большинство исследователей при анализе потерь Германии в годы Второй мировой войны в качестве основного первоисточника используют монографию германского исследователя Б.Мюллера-Гиллебрандта «Сухопутная армия Германии. 1933-1945». Однако данный историк прибегнул к откровенной фальсификации. Так, указывая число призванных в вермахт и войска СС, Мюллер-Гиллебранд дал сведения только за период с 01.06.1939 г. по 30.04.1945 г., скромно умолчав о ранее призванных на военную службу контингентах. А ведь к 1 июня 1939 года Германия уже четыре года развертывала свои вооруженные силы, и к 1 июня указанного года в вермахте насчитывалось 3214,0 тыс. человек! Поэтому мужчин число мобилизованных в вермахт и СС в 1935-1945 гг. приобретает иной вид (см. таблицу 1)

Таким образом, общее количество мобилизованных в вермахт и войска СС составляет не 17 893,2 тыс. человек, а порядка 21 107,2 тыс. человек, что сразу дает совершенно иную картину потерь Германии в годы Второй мировой войны.

Теперь обратимся собственно к потерям вермахта. В вермахте действовали три различные системы учета потерь:

1) по каналу «IIа» - войсковому служебному;
2) по каналу медико-санитарной службы;
3) по каналу персонального учета потерь в территориальных органах списочного учета военнослужащих Германии.

Но при этом существовала интересная особенность - потери частей и подразделений учитывались не суммарно, а по их боевому предназначению. Делалось это для того, чтобы Армия резерва имела исчерпывающие сведения о том, какие контингенты военнослужащих необходимо подать для пополнения в каждую конкретную дивизию. Достаточно разумный принцип, но сегодня этот метод учета убыли личного состава позволяет манипулировать цифрами немецких потерь.

Во-первых, раздельно велся учет потерь личного состава т.н. «боевой численности» - Kampfwstaerke - и частей обеспечения. Так, в немецкой пехотной дивизии штата 1944 г. «боевая численность» составляла 7160 чел., численность подразделений боевого обеспечения и тыла - 5609 чел., и общая численность - Tagesstaerke - 12 769 человек. В танковой дивизии по штату 1944 г. «боевая численность» составляла 9307 чел., численность подразделений боевого обеспечения и тыла - 5420 чел., и общая численность - 14 727 человек. «Боевая численность» действующей армии вермахта составляла примерно 40-45% от общей численности личного состава. Кстати, это позволяет очень лихо фальсифицировать ход войны, когда у советских войск на фронте указывается их общая численность, а у немецких - только боевая. Мол, связисты, саперы, ремонтники, они же в атаки не ходят...

Во-вторых, в самой «боевой численности» - Kampfwstaerke - отдельно выделялись подразделения «непосредственно ведущие бой» - Gefechtstaerke. Частями и подразделениями «непосредственно ведущими бой» в составе дивизий считались пехотные (мотострелковые, танково-гренадерские) полки, танковые полки и батальоны и разведывательные батальоны. Артиллерийские полки и дивизионы, противотанковые и зенитные дивизионы относились к частям боевой поддержки. В Военно-воздушных силах - люфтваффе - «подразделениями, непосредственно ведущими бой» считались летный состав, в Военно-морских силах - Кригсмарине - к этой категории относился плавсостав. И учет потерь личного состава «боевой численности» велся раздельно по личному составу «непосредственно ведущему бой» и по личному составу частей боевой поддержки.

Интересно также отметить, что в боевых потерях учитывались только убитые непосредственно на поле боя, а вот военнослужащие, умершие от тяжелых ранений на этапах эвакуации, уже относились к потерям Армии резерва и из общего числа безвозвратных потерь действующей армии исключались. То есть как только ранение определялось как требующее на излечение более 6 недель, военнослужащий вермахта сразу же перечислялся в Армию резерва. И даже если его не успевали вывезти в тыл и он умирал поблизости от передовой, все равно как безвозвратная потеря он учитывался уже в Армии резерва и из числа боевых безвозвратных потерь конкретного фронта (Восточного, Африканского, Западного и т.д.) этот военнослужащий исключался. Именно поэтому в учете потерь вермахта фигурируют практически только убитые и пропавшие без вести.

Имелась и еще одна специфическая черта учета потерь в вермахте. Чехи, призванные в вермахт из протектората Богемия и Моравия, поляки, призванные в вермахт из Познанского и Поморского краев Польши, а также эльзасцы и лотарингцы по каналу персонального учета потерь в территориальных органах списочного учета военнослужащих Германии не учитывались, поскольку не относились к т.н. «имперским немцам». Точно так же не учитывались по каналу персонального учета этнические немцы (фольксдойче), призванные в вермахт из оккупированных стран Европы. Иными словами, потери этих категорий военнослужащих из суммарного учета безвозвратных потерь вермахта исключались. Хотя с указанных территорий в вермахт и СС было призвано более 1200 тыс. человек, не считая этнических немцев - фольксдоче - оккупированных стран Европы. Только из этнических немцев Хорватии, Венгрии и Чехии были сформированы шесть дивизий СС, не считая большого количества военно-полицейских частей.

Не учитывались в вермахте и потери вспомогательных военизированных формирований: Национал-социалистского автомобильного корпуса, Транспортного корпуса Шпеера, Имперской трудовой службы и Организации Тодта. Хотя личный состав этих формирований принимал непосредственное участие в обеспечении боевых действий, а на заключительном этапе войны подразделения и части этих вспомогательных формирований бросались в бой против советских войск на территории Германии. Зачастую личный состав этих формирований вливался как пополнение в состав соединений вермахта прямо на фронте, но поскольку это не было пополнением, направленным через Армию резерва, то централизованный учет этого пополнения не велся, и по служебным каналам учета потерь боевая убыль этого личного состава не учитывалась.

Отдельно от вермахта велся и учет потерь фольксштурма и гитлерюгенда, которые широко привлекались к участию в боевых действиях в Восточной Пруссии, Восточной Померании, Силезии, Бранденбурге, Западной Померании, Саксонии и Берлине. Фольксшурм и гитлерюгенд находились в ведении НСДАП. Зачастую подразделения и фольксштурма, и гитлерюгенда также непосредственно на фронте вливались в состав частей и соединений вермахта как пополнение, но по той же причине, что и с другими военизированными формированиями, персональный именной учет этого пополнения не осуществлялся.

Также не учитывались в вермахте потери военно-полицейских частей СС (прежде всего фельджандармерии), которые вели борьбу с партизанским движением, а на заключительном этапе войны бросались в бой против частей Красной Армии.

Кроме того, в составе немецких войск в боевых действиях участвовали т.н. «добровольные помощники» - Hilfswillige («хиви», Hiwi), но потери данной категории личного состава в общих боевых потерях вермахта тоже не учитывались. На «добровольных помощниках» следует остановиться особо. Эти «помощники» набирались по всем странам Европы и оккупированной части СССР, всего в 1939-1945 гг. в качестве «добровольных помощников» в вермахт и СС вступили до 2 млн человек (в т.ч. ок. 500 тыс. чел. с оккупированных территорий СССР). И хотя большую часть Hiwi составлял обслуживающий персонал тыловых структур и комендатур вермахта на оккупированных территориях, значительная их часть входила непосредственно в состав боевых частей и соединений.

Таким образом, недобросовестными исследователями из общего числа безвозвратных потерь Германии исключалось большое число потерянного личного состава, непосредственно участвовавшего в боевых действиях, но формально не относящегося к вермахту. Хотя и вспомогательные военизированные формирования, и фольксштурм, и «добровольные помощники» в ходе боев несли потери, и эти потери с полным основанием можно отнести к боевым потерям Германии.

В приведенной здесь таблице 2 сделана попытка свести воедино численность и вермахта, и военизированных формирований Германии, и ориентировочно рассчитать убыль личного состава вооруженных сил нацистской Германии в ходе Второй мировой войны.

Могут вызвать удивление количество попавших в плен к союзникам и капитулировавших перед ними военнослужащих Германии, притом что 2/3 войск вермахта действовало на Восточном фронте. Суть в том, что в плену у союзников в общем котле учитывались как военнослужащие вермахта и ваффен-СС (обозначение полевых войск СС, действовавших на фронтах Второй мировой войны), так и личный состав всевозможных военизированных формирований, фольксштурма, функ­ционеры НСДАП, сотрудники территориальных подразделений РСХА и полицейских территориальных формирований, вплоть до пожарных. В результате союзники числили в качестве пленных до 4032,3 тыс. чел., хотя реальная численность военнопленных из состава вермахта и ваффен-СС была значительно ниже, чем указывали союзники в своих документах - порядка 3000,0 тыс. чел., однако в наших расчетах будем использовать официальные данные. Кроме того, в апреле-мае 1945 года немецкие войска, страшась возмездия за злодеяния, совершенные на территории СССР, стремительно откатывались на запад, стремясь сдаться англо-американским войскам. Также в конце апреля - начале мая 1945 г. в массовом порядке сдавались англо-американским войскам формирования Армии резерва вермахта и всевозможные военизированные формирования, а также полицейские части.

Таким образом, из таблицы явственно видно, что общие потери Третьего рейха на Восточном фронте убитыми и умершими от ран, пропавшими без вести, умершими в плену достигают 6071 тыс. человек.

Однако, как известно, на Восточном фронте против Советского Союза воевали не только германские войска, иностранные добровольцы и военизированные формирования Германии, но и войска их сателлитов. Так же необходимо учитывать потери и «добровольных помощников - «Hiwi». Поэтому с учетом потерь данных категорий личного состава, общая картина потерь Германии и ее сателлитов на Восточном фронте принимает картину, приведенную в таблице 3.

Таким образом, суммарные безвозвратные потери гитлеровской Германии и ее сателлитов на Восточном фронте в 1941-1945 гг. достигают 7 миллионов 625 тысяч человек. Если же брать потери только на поле боя, без учета умерших в плену и потерь «добровольных помощников», то потери составляют: для Германии - порядка 5620,4 тысячи человек и для стран-сателлитов - 959 тысяч человек, всего - около 6579,4 тысячи человек.

Советские потери на поле боя составили 6885,1 тысячи человек. Таким образом, потери Германии и ее сателлитов на поле боя с учетом всех факторов лишь ненамного меньше боевых потерь Советских Вооруженных Сил на поле боя (порядка 5%), и ни о каком соотношении 1:8 или 1:14 боевых потерь Германии и ее сателлитов к потерям СССР не может идти речи.

Цифры, приведенные выше в таблицах, конечно же, весьма ориентировочны и имеют серьезные погрешности, но дают, в определенном приближении, порядок потерь нацистской Германии и ее сателлитов на Восточном фронте и в годы войны в целом. При этом, безусловно, если бы не бесчеловечное обращение нацистов с советскими военнопленными общая численность потерь советских военнослужащих была бы значительно ниже. При соответствующем отношении к советским военнопленным не менее полутора-двух миллионов человек из числа умерших в немецком плену могли бы остаться в живых.

Тем не менее подробного и детального исследования реальных людских потерь Германии в годы Второй мировой войны до настоящего времени не существует, т.к. отсутствует политический заказ, а многие данные, касающиеся потерь Германии, до настоящего времени засекречены под предлогом, что могут нанести «моральные травмы» нынешнему германскому обществу (пусть лучше остаются в счастливом неведении, сколько немцев сгинуло в годы Второй мировой войны). Вопреки лубочной картинке отечественных СМИ в Германии, активно фальсифицирующих историю. Главной целью этих действий является внедрение в общественное мнение идеи, что в войне с СССР нацистская Германия была обороняющейся стороной, а вермахт - «передовым отрядом европейской цивилизации» в борьбе с «большевистским варварством». И там активно превозносят «блестящих» немецких генералов, четыре года сдерживавших «азиатские полчища большевиков», при минимальных потерях немецких войск, и только «двадцатикратное численное превосходство большевиков», заваливших вермахт трупами, сломило сопротивление «доблестных» солдат вермахта. И постоянно муссируется тезис, что «мирного» немецкого населения погибло больше, чем солдат на фронте, причем большая часть погибшего гражданского населения якобы приходится на восточную часть Германии, где якобы зверствовали советские войска.

В свете рассматриваемых выше проблем необходимо коснуться упорно навязываемых псевдоисториками клише о том, что СССР победил, «завалив немца трупами своих солдат». У СССР просто не было такого количества людских ресурсов. На 22.06.1941 г. население СССР составило порядка 190-194 млн человек. В том числе мужское население составляло около 48-49% - приблизительно 91-93 млн человек, из этого числа мужчины 1891-1927 гг. рождения составляли порядка 51-53 млн человек. Исключаем примерно 10% мужчин, негодных к военной службе даже в военное время, - это около 5 млн человек. Исключаем 18-20% «забронированных» - высококвалифицированных специалистов, не подлежащих призыву, - это еще около 10 млн человек. Таким образом, призывной ресурс СССР составлял порядка 36-38 млн человек. Что СССР и продемонстрировал на самом деле, призвав в Вооруженные Силы 34 476,7 тыс. человек. К тому же необходимо учитывать, что существенная часть призывного контингента осталась на оккупированных территориях. И многие из этих людей или были угнаны в Германию, или погибли, или встали на путь коллаборационизма, и после освобождения советскими войсками с территорий, подвергшихся оккупации, в армию было призвано намного меньше людей (на 40-45%), чем могло быть призвано до оккупации. К тому же экономика СССР просто не выдержала бы, если бы практически все мужчины, способные носить оружие - 48-49 млн человек - были призваны в армию. Некому тогда было бы плавить сталь, выпускать Т-34 и Ил-2, растить хлеб.

Чтобы иметь в мае 1945 г. Вооруженные Силы численностью 11 390,6 тыс. человек, иметь 1046 тыс. человек в на излечении в госпиталях, демобилизовать по ранениям и болезням 3798,2 тыс. человек, потерять 4600 тыс. чел. пленными и потерять убитыми 26400 тыс. человек, в Вооруженные Силы следовало мобилизовать как раз 48 632,3 тыс. человек. То есть, за исключением полностью негодных к военной службе калек, ни одного мужчины 1891-1927 гг. рождения в тылу не должно было оставаться! Более того, с учетом, что часть мужчин призывных возрастов оказались на оккупированных территориях, а часть работала на предприятиях промышленности, под мобилизацию неизбежно должны были попасть более старшие и более младшие возраста. Однако мобилизация мужчин старше 1891 г. рождения не проводилась, как и мобилизация призывников моложе 1927 г. рождения. В общем, занимался бы доктор филологии Б.Соколов анализом стихов или прозы, может быть, и не стал бы посмешищем.

Возвращаясь к потерям вермахта и Третьего рейха в целом, необходимо отметить, что вопрос учета потерь там достаточно интересен и специфичен. Так, весьма интересны и примечательны данные потерь бронетанковой техники, приводимые Б.Мюллером-Гиллебрандтом. Например, в апреле-июне 1943 года, когда на Восточном фронте стояло затишье, а бои шли только в Северной Африке, как безвозвратные потери были учтены 1019 танков и штурмовых орудий. Притом что к концу марта армия «Африка» имела едва 200 танков и штурмовых орудий, а в апреле и в мае в Тунис было доставлено от силы 100 единиц бронетанковой техники. Т.е. в Северной Африке в апреле и мае вермахт мог потерять, самое большее 300 танков и штурмовых орудий. Откуда же взялись еще 700-750 потерянных единиц бронетанковой техники? Неужели тайные танковые сражения на Восточном фронте шли? Или в Югославии танковая армия вермахта свой конец в эти дни нашла?

Аналогично потери бронетанковой техники в декабре 1942 года, когда шли жестокие танковые бои на Дону, или потери в январе 1943 года, когда немецкие войска откатывались с Кавказа, бросая технику, Мюллер-Гиллебранд приводит в количестве всего 184 и 446 танков и штурмовых орудий. Зато в феврале-марте 1943 года, когда вермахт перешел в контрнаступление в Донбассе, потери немецкой БТТ вдруг достигли 2069 единиц в феврале и 759 единиц в марте. Надо учитывать, что вермахт наступал, поле боя оставалось за немецкими войсками, и вся поврежденная в боях бронетанковая техника доставлялась в танкоремонтные подразделения вермахта. В Африке такие потери вермахт понести не мог, к началу февраля армия «Африка» насчитывала не более 350-400 танков и штурмовых орудий, и в феврале-марте получила на пополнение всего около 200 единиц бронетехники. Т.е. даже при условии уничтожения всех немецких танков в Африке потери армии «Африка» в феврале-марте не могли превысить 600 единиц, остальные 2228 танков и штурмовых орудий были потеряны на Восточном фронте. Как такое могло случиться? Почему в наступлении немцы потеряли в пять раз больше танков, чем при отступлении, хотя опыт войны показывает, что всегда происходит наоборот?

Ответ прост: в феврале 1943 г. в Сталинграде капитулировала 6-я немецкая армия фельдмаршала Паулюса. И вермахту пришлось перевести в список безвозвратных потерь всю бронетанковую технику, давно уже утраченную им в донских степях, но продолжавшую скромно числиться в среднесрочном и долгосрочном ремонте в 6-й армии.

Невозможно объяснить, почему, прогрызая глубоко эшелонированную, насыщенную противотанковой артиллерией и танками оборону советских войск под Курском в июле 1943 года, немецкие войска потеряли меньше танков, чем в феврале 1943 года, когда они наносили контрудары по растянутым в линию войскам Юго-Западного и Воронежского фронтов. Даже если предположить, что в феврале 1943 года германские войска 50% своих танков потеряли в Африке, трудно допустить, что в феврале 1943 г. в Донбассе малочисленные советские войска смогли выбить более 1000 танков, а в июле под Белгородом и Орлом - только 925.

Не случайно долгое время при захвате в «котлах» документов немецких «панцердивизий» вставали серьезные вопросы, куда девалась немецкая техника, если из кольца окружения никто не прорвался, а количество брошенной и разбитой техники никак не соответствует тому, что написано в документах. Всякий раз танков и штурмовых орудий у немцев оказывалось значительно меньше, чем числилось по документам. И лишь к середине 1944 года поняли, что реальный состав немецких танковых дивизий необходимо определять по графе «боеготовых». Зачастую возникали ситуации, когда в немецких танковых и танково-гренадерских дивизиях числилось «мертвых танковых душ» больше, чем реально имеющихся боеготовых танков и штурмовых орудий. А выгоревшие, со свернутыми на бок башнями, с зияющими проломами в броне танки стояли на дворах танкоремонтных предприятий, на бумаге переходя из машин одной ремонтной категории в другую, дожидаясь или отправки в переплавку, или же их захватывали советские войска. Зато немецкие промышленные корпорации в это время спокойно «пилили» финансы, отпущенные на проведение якобы долгосрочного ремонта или ремонта «с отправкой в Германию». Кроме того, если в советских документах сразу и четко указывалось, что безвозвратно потерянный танк сгорел или разбит так, что не подлежит восстановлению, то в немецких документах указывался только выведенный из строя узел или агрегат (двигатель, трансмиссия, ходовая часть), или же указывалось месторасположение боевого повреждения (корпус, башня, днище и т.д.). При этом даже полностью сгоревший от попадания снаряда в моторное отделение танк числился как имеющий повреждение двигателя.

Если проанализировать у того же Б.Мюллера-Гиллебрандта данные по потерям «Королевских тигров», то выясняется еще более поразительная картина. В начале февраля 1945 года в вермахте и ваффен-СС числилось 219 танков Pz. Kpfw. VI Ausf. B «Tiger II» («Королевский тигр»). Произведено к этому времени было 417 танков этого типа. А потеряно, по данным Мюллера-Гиллебрандта, - 57. Итого разница между произведенными и потерянными танками - 350 единиц. В наличии - 219. Куда подевалась 131 машина? И это еще не все. По данным того же отставного генерала в августе 1944 года потерянных «Королевских тигров» вообще не числилось. И многие другие исследователи истории панцерваффе так же оказываются в неловком положении, когда почти все указывают, что немецкие войска признали под Сандомиром потерю только 6 (шести) Pz. Kpfw. VI Ausf. B «Tiger II». Но как тогда быть с ситуацией, когда у местечка Шидлув и деревни Оглендув под Сандомиром советскими трофейными группами и спецгруппами из автобронетанкового управления 1-го Украинского фронта были детально изучены и описаны с указанием заводских номеров 10 подбитых и сгоревших и 3 полностью исправных «Королевских тигра»? Остается только предполагать, что, стоявшие в пределах прямой видимости немецких войск, подбитые и сгоревшие «Королевские тигры», числились вермахтом у себя в долговременном ремонте под тем предлогом, что теоретически эти танки можно отбить в ходе контратаки и вернуть затем в строй. Оригинальная логика, но ничего иного на ум не приходит.

По данным Б.Мюллера-Гиллебрандта, к 1 февраля 1945 года было произведено 5840 тяжелых танков Pz. Kpfw. V «Panther» («Пантера»), потеряно - 3059 единиц, в наличии имелось 1964 единицы. Если брать разницу между произведенными «Пантерами» и их потерями, то остаток составляет 2781 единицу. Наличествовало же, как уже указывалось - 1964 единицы. При этом танки «Пантера» сателлитам Германии не передавались. Куда же подевались 817 единиц?

С танками Pz. Kpfw. IV точно такая же картина. Произведено к 1 февраля 1945 года этих машин, по данным Мюллера-Гиллебрандта, 8428 единиц, потеряно - 6151, разница составляет 2277 единиц, наличествовало на 1 февраля 1945 г. - 1517 единиц. Передано союзникам было не более 300 машин этого типа. Таким образом, неучтенными оказываются до 460 машин, подевавшихся неведомо куда.

Танки Pz. Kpfw. III. Произведено - 5681 единица, потеряно к 1 февраля 1945 года - 4808 единиц, разница - 873 единиц, наличествовало на ту же дату - 534 танка. Передано сателлитам было не более 100 единиц, таким образом, неведомо куда из учета испарились около 250 танков.

Всего же исчезли из учета более 1700 танков «Королевский тигр», «Пантера», Pz. Kpfw. IV и Pz. Kpfw. III.

Парадоксально, но до настоящего времени ни одна из попыток разобраться с безвозвратными потерями вермахта в технике так и не увенчалась успехом. Никто так и не смог детально разложить по месяцам и годам, какие же реальные безвозвратные потери несли панцерваффе. И все по причине своеобразной методики «учета» потерь боевой техники в германском вермахте.

Точно так же в люфтваффе существовавшая методика учета потерь позволяла долгое время числить в графе «ремонт» сбитые, но упавшие на своей территории, самолеты. Порой даже разбитый вдребезги самолет, упавший в расположении немецких войск, не включался сразу в списки безвозвратных потерь, а числился поврежденным. Все это приводило к тому, что в эскадрах люфтваффе до 30-40%, и даже более, техники постоянно числилось не боеготовой, плавно переходя из категории поврежденных в категорию подлежащей списанию.

Один пример: когда в июле 1943 года на южном фасе Курской дуги летчик А.Горовец сбил в одном бою 9 пикировщиков Ju-87, советская пехота обследовала места падения «Юнкерсов» и сообщила подробные данные о сбитых самолетах: тактические и заводские номера, данные на погибших членов экипажей и т.д. Однако люфтваффе признало в тот день потерю только двух пикировщиков. Как такое могло случиться? Ответ прост: к вечеру дня воздушного боя территория, где упали бомбардировщики люфтваффе, была занята немецкими войсками. И сбитые самолеты оказались на территории, контролируемой немцами. А из девяти бомбардировщиков только два рассыпались в воздухе, остальные упали, но сохранили относительную целостность, хотя и были искорежены. И люфтваффе со спокойной душой отнесли сбитые самолеты к числу только получивших боевые повреждения. Удивительно, но это реальный факт.

И вообще, рассматривая вопрос потерь техники вермахта, надо учитывать, что на ремонте техники делались огромные деньги. А когда дело касалось финансовых интересов финансово-промышленной олигархии, весь репрессивный аппарат Третьего рейха вставал перед ней навытяжку. Интересы промышленных корпораций и банков блюлись свято. Тем более что у большинства нацистских бонз имелись в этом свои корыстные интересы.

Необходимо отметить и еще один специфический момент. Вопреки распространенному мнению о педантичности, аккуратности и скрупулезности немцев, нацистская верхушка прекрасно понимала, что полный и аккуратный учет потерь способен стать оружием против них. Ведь всегда есть вероятность, что сведения об истинных масштабах потерь попадут в руки противника и будут использованы в пропагандистской войне против рейха. Поэтому в нацистской Германии сквозь пальцы смотрели на путаницу в учете потерь. Сначала был расчет, что победителей не судят, потом это стало целенаправленной политикой, чтобы не дать победителям в случае полного поражения Третьего рейха аргументы для разоблачения масштабов бедствия перед немецким народом. К тому же нельзя исключать, что на завершающем этапе войны производилась специальная подчистка архивов, чтобы не дать в руки победителей дополнительных аргументов в деле обвинения главарей нацистского режима в преступлениях не только против других народов, но и против собственного, немецкого. Ведь гибель нескольких миллионов молодых мужчин в бессмысленной бойне ради осуществления бредовых идей о мировом господстве - это очень веский аргумент обвинения.

Поэтому подлинные масштабы людских потерь Германии в годы Второй мировой войны еще ждут своих скрупулезных исследователей, и тогда перед ними могут открыться весьма любопытные факты. Но при условии, что это будут добросовестные историки, а не всевозможные солонины, млечины, сванидзе, афанасьевы, гавриилпоповы и соколовы. Парадоксально, но комиссии по противодействию фальсификации истории найдется больше работы внутри России, чем за ее пределами.


Андрей РАЙЗФЕЛЬД