29 сен в 12:51 
Kolyuchka 
: 
Kolyuchka : Эх вы, резаки!
На самом конце деревни, через несколько пустующих усадеб, стоит ветхий домишко Ивана Васильевича Берестова. Снаружи дом, обновлённый кровлей и обнесённый мелкими тесинами, окрашенными в зелёный цвет, выглядит довольно привлекательно. За домом – небольшой дворик для скота.
Сам Иван Васильевич уже немолод. Давно на пенсии. Живёт с женой старше его лет на десять. Вот уже два года как она оглохла на одно ухо. У стариков четверо детей. Все разъехались по городам, не очень отдалённых от деревни. Часто наведывают родителей…
Берестов ждал морозных погожих деньков, чтобы забить трёхцентнерного быка Бурана, которого хозяин всё лето и зиму держал в сарае на привязи. Бык был весьма буйного характера. Изломал несколько яслей, а самого хозяина уже не раз прижимал к стенке…
- Забью быка, мясо поделю между детьми. Приедут и заберут. Им всё не покупать, не тратиться. А нам со старухой и малой части быка хватит.
В этот день Иван Васильевич был на ногах уже с раннего утра. Хлопотал по хозяйству. Увидав жену, помня о ёё глухоте, прокричал ей прямо в ухо:
- Сходила бы в ларёк, ещё водки взяла бы.
Старуха молча собралась идти. Перед уходом сообщила:
- Куплю, потом к Катьке загляну. Задержусь у неё, пока вы с Бураном будете разделываться. Не могу на это без слёз смотреть. Жалко его, окаянного.
- Нашла кого жалеть, - упрекнул муж. – А ежель бы он тот раз мне кишки выпустил? А?
Сразу после ухода хозяйки в дом Берестовых стали собираться резаки. Первым явился Василий Ветров. За ним – Егор Сельков. Стали ждать главного резака. Петьку «Косого» - закоренелого бобыля, живущего с престарелой матерью. Из-за постоянного потребления спиртного, Петька выглядел много старше своих лет. Местные бабёнки при виде его шарахались в сторону, не потому, что он слыл горьким пьяницей, а потому что имел явное косоглазие и вообще некрасивое лицо. Но Петька славился в округе, как хороший печник и особенно мастер по забою скота.
«Косого» приглашали на это дело даже из других деревень. Пригласит престарелый деревенский люд – а его в нынешнее время много больше, чем молодых – накормят, напоят резака, да ещё и с собой навяжут самогончика. Старики, а особенно одинокие старушки, не жадничали по такому важному поводу…
Через полчаса после прихода Селькова, во дворе Ивана Василевича появился и главный забойщик. Руки его тряслись, губы были синие, лицо опухшее. Прямо с порога дома Берестовых попросил:
- Налей грамм сто пятьдесят, трясучку унять. Замучила она меня, проклятая. Потом с Божьей помощью и завалим твоего быка.
Иван Васильевич прекрасно знал, что резать быка мужики явятся все «непьющие», потому и послал жену в ларёк «взять лишку», чтобы потом не «упасть лицом в грязь»…
Хлобыстнув стакан долгожданной водки, Петька стал рассуждать:
- Вот ведь она какая, эта трясучка… И никуда от неё не денешься. Как говорится, похмеляйся пока похмеляется… А ты, хозяин, не переживай. Щас в два счёта завали твоего бычка. Это мы могём! Чай, это не впервой!
Ваське и Егору хозяин тоже налил водки. И про свой рот не забыл. На улице стояла как раз такая погода, какую давно ждал Иван Васильевич. Солнечно и морозно. А когда вышли во двор, поняли, что мороз усилился. Потирая руки, Петька скомандовал:
- Давай, Иван, выводи бычка. Привяжем его к вон той берёзе.
По-моему, самое подходящее местечко. Снега там нет почти.
Хозяин, с большим трудом, но вывел быка. Привязал ремённой верёвкой к облюбованной главным резчиком берёзе. Бык начал реветь, мотать головой во все стороны, вверх и вниз, копать ногами снег, раздувая ноздри.
- Силён твой бычара, Иван. Чистого мяса центнера три будет, определенно! – заявил Ветров.
- Выдержит ли верёвка такого бугая? Тонковата, вроде бы. Да и сумеем ли мы удержать его? – заволновался Сельков.
- Выдержит, - уверенно заявил за хозяина Петька. – Я щас ему засвечу обухом промеж рогов, он присядет на передние ноги. Тут уж вы, мужики, не зевайте. Наваливайтесь и делайте своё дело. Ха, я ещё и не таких забивал! Побольше этого. А верёвка выдержит.
- Ладно торговаться, резаки. Начинайте дело делать. А я уйду пока. – Сказал хозяин и ушёл.
Буран между тем продолжал яростно копать снег ногами, бодать дерево рогами.
- Приступаем, мужики! – скомандовал Петька Косой. – Натягивайте верёвку и держите покрепче!
Ветров с Сельковым натянули верёвку и изо всех сил старались её удержать. Петька обухом топора со всего маха саданул быка между рог. Тот, как и предполагал главный резчик, присел на передние ноги. Но верёвка, до предела натянутая двумя сильными мужиками и разъярённым, ревущим от боли быком, оборвалась. Сельков и Ветров с обрывком верёвки рухнули в снег. Петька выхватил было нож, не успел замахнуться им на быка, как он уже стоял на всех четырёх. Ревя, угрожающе тряся головищей, бык с налитыми кровью глазищами ринулся на главного резчика.
- Спасайсь, мужики! Закатает до смерти! – заорал он во всё горло, одним махом перескочил через высоченный забор и пулей помчался по сугробам к ближнему тополю.
Двое остальных из компании резчиков мигом влетели в сарай и плотно прикрыли дверь. Но Буран на них ноль внимания. Он вышиб в заборе целый пролёт и по снегу помчался за своим главным обидчиком. Петька почувствовав погоню, обернулся. Увидев гонящегося за ним быка, заорал благим матом, сбросил валенки и в одних носках добежал всё-таки до спасительного дерева. Обхватив руками и ногами скользкий ствол, стал карабкаться вверх. Удалось забраться на нижний толстый сук. Сел на него и лишь после этого облегчённо вздохнул. «Уф, хорошо, что успел. И как только я смог оторваться от озверевшего бычины? – рассуждал Петька. Хмель с него, будто рукой сняло. – Но на таком морозище долго мне тут не просидеть без обуви… Да чёрт с ней, с обувью. Добро хоть живым остался. Ну, Берестов, окаянная твоя душа! Гнилую верёвку подсунул, вражий сын! Сам, гад, смотался вовремя… Ох, просидишь тут на сучке, в ледышку превратишься запросто».
Бык добрался до дерева, на котором сидел Петька, стал злобно копать снег вокруг, бодать тополь мощным лбом и не менее мощными рогами. Удары его были весьма ощутимы. Немного успокоившись, или устав, Буран отошёл от дерева и наткнулся на Петькины валенки. Набросился на них, стал бодать их и подбрасывать их рогами…
Сельков с Ветровым решили выручать друга, вооружились вилами… Вышедший в этот момент хозяин бычка, увидав мужиков с вилами, остолбенел, не понимая происходящего. Не поглядев на берёзу, к которой привязывал бычка, спросил удивлённо:
- Так быстро прирезали быка? Молодцы. – Повертел головой по сторонам. Удивился ещё больше. – А где ж Косой?
- Где, где… - заворчал Ветров. – Я же говорил, верёвка тонковата и не выдержит такого бычину.
- Да где же Петька, спрашиваю. А ты мне про верёвку…
- Вон, - кивнул головой в сторону тополя Сельков, - на дереве сидит. Бык твой туда загнал. Что теперь делать будем?
- Скройтесь с глаз долой вместе с вилами! – зло бросил хозяин. Более мирным тоном сказал: - Сам попробую Бурана успокоить.
Оба мужика зашли на крылечко террасы, спрятались за дверью. Берестов смело двинулся по огороду к быку. Он заметил хозяина, заревел недовольно, но негромко, и остановился, не сводя глаз с подходившего.
Вдруг, выставив рога, сам направился навстречу. У Берестова ёкнуло сердце. Он бросился бежать к дому, чтобы спрятаться где-нибудь. Но бык догнал хозяина, мощным ударом в бок свалил в сугроб и принялся катать по снегу. Ветров с Сельковым кинулись спасать Ивана Васильевича от неминуемой гибели. Стали орать на быка, махать руками и вилами. Он отреагировал на шум, перестал катать хозяина. Воспользовавшись этим, Берестов вскочил на ноги и помчался к террасе. Бык глянул вслед убегавшему и погнался за ним. Но Берестов успел добежать до лестницы и в два счёта очутился на крыше. Вовремя! Через мгновение бык рогами повалил лестницу в снег. Двое спасателей тоже не дремали. Покидав вилы у порога террасы, шмыгнули в неё и заперлись. Отдышавшись, закричали с террасы Берестову.
- Как ты там, живой?
- Живой, слава Богу. Кости, вроде бы, целы. – Ответил с крыши
хозяин и пожаловался:
- Только у фуфайки все пуговки оторвал, чертяга.
- Что ж нам делать?
- Бог его знает.
- Надо же выбираться отсель. А как? - посетовал Сельков.
- Выходит, мы у твоего, Иван, быка теперь в заложниках, - полушутя полусерьёзно крикнул Ветров.
Пока эти трое мужиков переговаривались, Косой несколько раз слазил с дерева. Но «дежуривший» у порога террасы Буран, всякий раз обратно загонял главного резчика и обидчика своего. Да и сам Петька боялся отходить от дерева далеко. Так бык куролесил от террасы до тополя и назад.
- Хорошо хоть живы остались, - кричал с крыши хозяин. – И ведь, как на грех, ни единой души на улице. Отсюда далеко видно, если б появился кто, я шумнул бы… - Немного помолчав, плаксивым тоном заговорил снова. – Ох, мужики! Боюсь, как бы Буран не закатал мою «глухарку», она с водкой из ларька вот-вот должна возвернуться.
- Чё переживаешь за неё? Ты ж с крыши далеко видишь. Увидишь, шумни, что есть мочи.
- Вряд ли докричусь. Глухая она… Надо бы кому-нить из нас выбраться на улицу. И старуху предупредить, и к Попову Генке заскочить. Может, он согласиться шандарахнуть из ружья эту скотину-зверюгу.
На горизонте действительно показалась жена Берестова. Все мужики давай ей орать, чтоб и близко не подходила к своему дому. Муж вообще вышел весь из себя и уже громко крыл глухую крепким русским матом. Да все потуги их оказались напрасными. Она как шла, так и продолжала идти, приближаясь к калитке. Едва отворила её, как разъярённый бык подбежал к ней.
- Ох! Пропала моя жёнушка! Сейчас Буран забодает до смерти!
– заорал испуганно Иван Васильевич…
Старуха, увидав быка живым, остановилась. Не понимая, в чём дело и часто моргая, она бросала удивлённый взгляд то на быка, который по её предположению уже должен был бы лежать на веранде, разделанный на куски; то на мужа, почему-то оказавшемуся на крыше и что-то кричавшему оттуда; то на мужиков с вилами на крыльце. А бык обнюхал хозяйку и, почувствовав не мужской запах, зафыркал, широко раздувая ноздри. Она сразу всё поняла и не растерялась. Ухватила за ободок намордника и нежно погладила Бурана по шее. Он, чувствуя ласковое к нему отношение, присмирел и успокоился. Хозяйка повела его в сарай. Бык покорно следовал за ней.
- Э-эх, мужики называются! – заворчала она осуждающе и насмешливо. – Не могут даже скотину зарезать.
– Иди, иди на место, Буранчик мой…
Лишь когда хозяйка, привязав быка, вышла из сарая, Ветров и Сельков поставили на место лестницу. По ней хозяин, продрогший от холода и страха, слез с крыши. И с трудом выговорил им:
- Эх, вы, резаки!
Они обиженно промолчали.
- Молчите? Стыдно? – спросил Иван Васильевич. Махнул рукой. – Ладно, мужики, всякое бывает. Пойдёмте Петьку Косого отдирать. За это время он, точно, к сучку примёрз…
А через минуту Берестов орал на жену. – Ну, принесла водку? Ох, как она сейчас кстати!.. Обмороженного придётся ею оттирать. Считай, мать, он два полных часа на суку просидел, как ворона… А, чё я с тобой говорю? Всё равно не слышишь, глухая тетеря… Ну, пошли, мужики, проводить операцию по спасению главного резака…
Все трое заспешили к раненому тополю…
Автор: Виктор Фоменков
Сам Иван Васильевич уже немолод. Давно на пенсии. Живёт с женой старше его лет на десять. Вот уже два года как она оглохла на одно ухо. У стариков четверо детей. Все разъехались по городам, не очень отдалённых от деревни. Часто наведывают родителей…
Берестов ждал морозных погожих деньков, чтобы забить трёхцентнерного быка Бурана, которого хозяин всё лето и зиму держал в сарае на привязи. Бык был весьма буйного характера. Изломал несколько яслей, а самого хозяина уже не раз прижимал к стенке…
- Забью быка, мясо поделю между детьми. Приедут и заберут. Им всё не покупать, не тратиться. А нам со старухой и малой части быка хватит.
В этот день Иван Васильевич был на ногах уже с раннего утра. Хлопотал по хозяйству. Увидав жену, помня о ёё глухоте, прокричал ей прямо в ухо:
- Сходила бы в ларёк, ещё водки взяла бы.
Старуха молча собралась идти. Перед уходом сообщила:
- Куплю, потом к Катьке загляну. Задержусь у неё, пока вы с Бураном будете разделываться. Не могу на это без слёз смотреть. Жалко его, окаянного.
- Нашла кого жалеть, - упрекнул муж. – А ежель бы он тот раз мне кишки выпустил? А?
Сразу после ухода хозяйки в дом Берестовых стали собираться резаки. Первым явился Василий Ветров. За ним – Егор Сельков. Стали ждать главного резака. Петьку «Косого» - закоренелого бобыля, живущего с престарелой матерью. Из-за постоянного потребления спиртного, Петька выглядел много старше своих лет. Местные бабёнки при виде его шарахались в сторону, не потому, что он слыл горьким пьяницей, а потому что имел явное косоглазие и вообще некрасивое лицо. Но Петька славился в округе, как хороший печник и особенно мастер по забою скота.
«Косого» приглашали на это дело даже из других деревень. Пригласит престарелый деревенский люд – а его в нынешнее время много больше, чем молодых – накормят, напоят резака, да ещё и с собой навяжут самогончика. Старики, а особенно одинокие старушки, не жадничали по такому важному поводу…
Через полчаса после прихода Селькова, во дворе Ивана Василевича появился и главный забойщик. Руки его тряслись, губы были синие, лицо опухшее. Прямо с порога дома Берестовых попросил:
- Налей грамм сто пятьдесят, трясучку унять. Замучила она меня, проклятая. Потом с Божьей помощью и завалим твоего быка.
Иван Васильевич прекрасно знал, что резать быка мужики явятся все «непьющие», потому и послал жену в ларёк «взять лишку», чтобы потом не «упасть лицом в грязь»…
Хлобыстнув стакан долгожданной водки, Петька стал рассуждать:
- Вот ведь она какая, эта трясучка… И никуда от неё не денешься. Как говорится, похмеляйся пока похмеляется… А ты, хозяин, не переживай. Щас в два счёта завали твоего бычка. Это мы могём! Чай, это не впервой!
Ваське и Егору хозяин тоже налил водки. И про свой рот не забыл. На улице стояла как раз такая погода, какую давно ждал Иван Васильевич. Солнечно и морозно. А когда вышли во двор, поняли, что мороз усилился. Потирая руки, Петька скомандовал:
- Давай, Иван, выводи бычка. Привяжем его к вон той берёзе.
По-моему, самое подходящее местечко. Снега там нет почти.
Хозяин, с большим трудом, но вывел быка. Привязал ремённой верёвкой к облюбованной главным резчиком берёзе. Бык начал реветь, мотать головой во все стороны, вверх и вниз, копать ногами снег, раздувая ноздри.
- Силён твой бычара, Иван. Чистого мяса центнера три будет, определенно! – заявил Ветров.
- Выдержит ли верёвка такого бугая? Тонковата, вроде бы. Да и сумеем ли мы удержать его? – заволновался Сельков.
- Выдержит, - уверенно заявил за хозяина Петька. – Я щас ему засвечу обухом промеж рогов, он присядет на передние ноги. Тут уж вы, мужики, не зевайте. Наваливайтесь и делайте своё дело. Ха, я ещё и не таких забивал! Побольше этого. А верёвка выдержит.
- Ладно торговаться, резаки. Начинайте дело делать. А я уйду пока. – Сказал хозяин и ушёл.
Буран между тем продолжал яростно копать снег ногами, бодать дерево рогами.
- Приступаем, мужики! – скомандовал Петька Косой. – Натягивайте верёвку и держите покрепче!
Ветров с Сельковым натянули верёвку и изо всех сил старались её удержать. Петька обухом топора со всего маха саданул быка между рог. Тот, как и предполагал главный резчик, присел на передние ноги. Но верёвка, до предела натянутая двумя сильными мужиками и разъярённым, ревущим от боли быком, оборвалась. Сельков и Ветров с обрывком верёвки рухнули в снег. Петька выхватил было нож, не успел замахнуться им на быка, как он уже стоял на всех четырёх. Ревя, угрожающе тряся головищей, бык с налитыми кровью глазищами ринулся на главного резчика.
- Спасайсь, мужики! Закатает до смерти! – заорал он во всё горло, одним махом перескочил через высоченный забор и пулей помчался по сугробам к ближнему тополю.
Двое остальных из компании резчиков мигом влетели в сарай и плотно прикрыли дверь. Но Буран на них ноль внимания. Он вышиб в заборе целый пролёт и по снегу помчался за своим главным обидчиком. Петька почувствовав погоню, обернулся. Увидев гонящегося за ним быка, заорал благим матом, сбросил валенки и в одних носках добежал всё-таки до спасительного дерева. Обхватив руками и ногами скользкий ствол, стал карабкаться вверх. Удалось забраться на нижний толстый сук. Сел на него и лишь после этого облегчённо вздохнул. «Уф, хорошо, что успел. И как только я смог оторваться от озверевшего бычины? – рассуждал Петька. Хмель с него, будто рукой сняло. – Но на таком морозище долго мне тут не просидеть без обуви… Да чёрт с ней, с обувью. Добро хоть живым остался. Ну, Берестов, окаянная твоя душа! Гнилую верёвку подсунул, вражий сын! Сам, гад, смотался вовремя… Ох, просидишь тут на сучке, в ледышку превратишься запросто».
Бык добрался до дерева, на котором сидел Петька, стал злобно копать снег вокруг, бодать тополь мощным лбом и не менее мощными рогами. Удары его были весьма ощутимы. Немного успокоившись, или устав, Буран отошёл от дерева и наткнулся на Петькины валенки. Набросился на них, стал бодать их и подбрасывать их рогами…
Сельков с Ветровым решили выручать друга, вооружились вилами… Вышедший в этот момент хозяин бычка, увидав мужиков с вилами, остолбенел, не понимая происходящего. Не поглядев на берёзу, к которой привязывал бычка, спросил удивлённо:
- Так быстро прирезали быка? Молодцы. – Повертел головой по сторонам. Удивился ещё больше. – А где ж Косой?
- Где, где… - заворчал Ветров. – Я же говорил, верёвка тонковата и не выдержит такого бычину.
- Да где же Петька, спрашиваю. А ты мне про верёвку…
- Вон, - кивнул головой в сторону тополя Сельков, - на дереве сидит. Бык твой туда загнал. Что теперь делать будем?
- Скройтесь с глаз долой вместе с вилами! – зло бросил хозяин. Более мирным тоном сказал: - Сам попробую Бурана успокоить.
Оба мужика зашли на крылечко террасы, спрятались за дверью. Берестов смело двинулся по огороду к быку. Он заметил хозяина, заревел недовольно, но негромко, и остановился, не сводя глаз с подходившего.
Вдруг, выставив рога, сам направился навстречу. У Берестова ёкнуло сердце. Он бросился бежать к дому, чтобы спрятаться где-нибудь. Но бык догнал хозяина, мощным ударом в бок свалил в сугроб и принялся катать по снегу. Ветров с Сельковым кинулись спасать Ивана Васильевича от неминуемой гибели. Стали орать на быка, махать руками и вилами. Он отреагировал на шум, перестал катать хозяина. Воспользовавшись этим, Берестов вскочил на ноги и помчался к террасе. Бык глянул вслед убегавшему и погнался за ним. Но Берестов успел добежать до лестницы и в два счёта очутился на крыше. Вовремя! Через мгновение бык рогами повалил лестницу в снег. Двое спасателей тоже не дремали. Покидав вилы у порога террасы, шмыгнули в неё и заперлись. Отдышавшись, закричали с террасы Берестову.
- Как ты там, живой?
- Живой, слава Богу. Кости, вроде бы, целы. – Ответил с крыши
хозяин и пожаловался:
- Только у фуфайки все пуговки оторвал, чертяга.
- Что ж нам делать?
- Бог его знает.
- Надо же выбираться отсель. А как? - посетовал Сельков.
- Выходит, мы у твоего, Иван, быка теперь в заложниках, - полушутя полусерьёзно крикнул Ветров.
Пока эти трое мужиков переговаривались, Косой несколько раз слазил с дерева. Но «дежуривший» у порога террасы Буран, всякий раз обратно загонял главного резчика и обидчика своего. Да и сам Петька боялся отходить от дерева далеко. Так бык куролесил от террасы до тополя и назад.
- Хорошо хоть живы остались, - кричал с крыши хозяин. – И ведь, как на грех, ни единой души на улице. Отсюда далеко видно, если б появился кто, я шумнул бы… - Немного помолчав, плаксивым тоном заговорил снова. – Ох, мужики! Боюсь, как бы Буран не закатал мою «глухарку», она с водкой из ларька вот-вот должна возвернуться.
- Чё переживаешь за неё? Ты ж с крыши далеко видишь. Увидишь, шумни, что есть мочи.
- Вряд ли докричусь. Глухая она… Надо бы кому-нить из нас выбраться на улицу. И старуху предупредить, и к Попову Генке заскочить. Может, он согласиться шандарахнуть из ружья эту скотину-зверюгу.
На горизонте действительно показалась жена Берестова. Все мужики давай ей орать, чтоб и близко не подходила к своему дому. Муж вообще вышел весь из себя и уже громко крыл глухую крепким русским матом. Да все потуги их оказались напрасными. Она как шла, так и продолжала идти, приближаясь к калитке. Едва отворила её, как разъярённый бык подбежал к ней.
- Ох! Пропала моя жёнушка! Сейчас Буран забодает до смерти!
– заорал испуганно Иван Васильевич…
Старуха, увидав быка живым, остановилась. Не понимая, в чём дело и часто моргая, она бросала удивлённый взгляд то на быка, который по её предположению уже должен был бы лежать на веранде, разделанный на куски; то на мужа, почему-то оказавшемуся на крыше и что-то кричавшему оттуда; то на мужиков с вилами на крыльце. А бык обнюхал хозяйку и, почувствовав не мужской запах, зафыркал, широко раздувая ноздри. Она сразу всё поняла и не растерялась. Ухватила за ободок намордника и нежно погладила Бурана по шее. Он, чувствуя ласковое к нему отношение, присмирел и успокоился. Хозяйка повела его в сарай. Бык покорно следовал за ней.
- Э-эх, мужики называются! – заворчала она осуждающе и насмешливо. – Не могут даже скотину зарезать.
– Иди, иди на место, Буранчик мой…
Лишь когда хозяйка, привязав быка, вышла из сарая, Ветров и Сельков поставили на место лестницу. По ней хозяин, продрогший от холода и страха, слез с крыши. И с трудом выговорил им:
- Эх, вы, резаки!
Они обиженно промолчали.
- Молчите? Стыдно? – спросил Иван Васильевич. Махнул рукой. – Ладно, мужики, всякое бывает. Пойдёмте Петьку Косого отдирать. За это время он, точно, к сучку примёрз…
А через минуту Берестов орал на жену. – Ну, принесла водку? Ох, как она сейчас кстати!.. Обмороженного придётся ею оттирать. Считай, мать, он два полных часа на суку просидел, как ворона… А, чё я с тобой говорю? Всё равно не слышишь, глухая тетеря… Ну, пошли, мужики, проводить операцию по спасению главного резака…
Все трое заспешили к раненому тополю…
Автор: Виктор Фоменков Сообщество: СЕДИНА В БОРОДУ...
Канал: Интересное в сети
 67 |  1 |  11 |  1 |
 |  |  |
Для добавления комментариев необходимо авторизоваться
